Коспалов старался не обращать на это внимание. После глотка двадцатилетнего рома, он огляделся по сторонам, в надежде отыскать госпожу Лескову, но при таком ажиотаже, задача казалась невыполнимой.
– А вот и ты, – прокричал, высунувшейся из толпы, господин Лесков. Он неуклюже подобрался к стойке и указывая бармену на бутылку добавил. – Что-то ты совсем не весел, друг мой. Предлагаю забыться! – он протянул виляющей рукой стакан вперед. Коспалов не спешил поддерживать его. – Что же ты друг? – Лесков пристально смотрел в его глаза. Рука со стаканом находилась все в том же положении.
– Господин мэр, – вдруг послышался голос из-за спины. Один из пожилых гостей праздника решил поздороваться с «организатором» лично. Он прихрамывая подошел ближе. – Господин мэр, хотел выразить вам благодарность за приглашение. – Лесков стоял все в той же позе, не отрывая глаз от министра. Старик подумал, что одних слов мало и протянул свою руку.
– Вы не видите, что я занят, – не выдержал господин мэр. – Я пытаюсь выпить со своим другом. А он отказывается… – голос его стал грубее, а взгляд не сулил ничего хорошего.
– Мы подойдем к вам позже, – обратился Коспалов к испуганному старику. – Сейчас, оставьте нас, – преклонных лет мужчина развернулся, фыркнув в сторону мэра и отошел подальше за барную стойку. – С чего ты взял, что я отказываюсь с тобою пить? – обратился министр к Лескову. Он в тот же миг взял стакан с ромом и в один раз полностью опустошил его. От увиденного, глава слегка растерялся, но ему не помешало опустошить вслед за министром свой стакан.
– Другое дело, – он крепко обнял Коспалова и засмеялся. – Подумать только! Я уж было нафантазировал, что мы больше не погуляем с тобой… Да уж, – он освободил министра от своих же рук, приподнялся к барной стойке и показал бармену на пустой стакан. – Ты помнишь какие вечера были тогда? Одно наслаждение! – Коспалов кивнул. – Пускай хоть и прошло много лет, – Лесков вновь опрокинул полный стакан рома и горько вздохнул, – но вечера сохранили свой шарм. Хоть что-то сохранилось с того времени…
– Так может оно и правильно, – поддержал министр беседу, – возможно и не нужно гнаться за всем этим блеском. Возможно наше время вечеров ушло.
– Ты, мой друг, не меняешься, – улыбнулся Лесков. – Я помню те времена очень хорошо, а еще я помню, что ты всегда был более серьезным. Но раньше, ты хотя бы понимал, что серьезность можно откинуть в сторону и пожить немного для себя. Вот скажи мне, ну вот зачем мне все это прекращать, если мне это приносит истинное удовольствие? Из-за возраста или только из-за того, что где-то это не принято? Оставь, мой друг – мои вечера никому еще не навредили.
– При всем уважении, «мой друг», – Коспалов оттолкнулся от барной стойки, – этими вечерами, ты вредишь только себе, истребляя репутацию на глазах у этих свиней. Ты этого не понимаешь, как и тогда, так и сейчас. Хотя знаешь, – он поставил пустой стакан на стойку, – наверное это не имеет никакого значения – твоей репутации уже нечего бояться… – Лесков был уже настолько пьян, что не понимал, о чем идет речь. Его шатало из стороны в сторону. Заметив это, Коспалов замолчал. Министр проверил время на часах и поправив рукава пиджака, целеустремлённо направился в толпу, оставив своего собеседника в полудреме с барменом.
Красное вино лилось рекой. Гости не знали об усталости. И лишь некоторые, для кого столь громкие празднества стали обыденностью, занимали места около стен – подальше от шума. Таких столов было не особо много. Здесь было спокойнее и тише. Здесь не нужно было перекрикивать оркестр, дабы ответить собеседнику. Особы, что собирались тут, любили «поболтать». Диалог для них являлся неким инструментом для поднятия настроения. «Persone secolari», так они называли себя, считали, что «интеллект кроется лишь в мыслях, которые рождаются чрез опыт совершенного. И если опыта недостаточно, то и мысли в голове второсортные». Обычно их разговоры не заходили за рамки каких-то историй. Они любили поговорить об искусстве. О политике. Но с большей серьезностью, они относились к личным историям собеседников. Ведь каждый, кто сидел за этим столом, старался быть «лучше» остальных.
В тот вечер компания была небольшой. На удивление всех, главной гостью стола оказалась госпожа Лескова. Будто позабыв о самой себе и своих принципах, она «восседала» на мягком кресле, окруженная людьми из высших сословий, пытаясь изо всех сил поддерживать светские беседы. Очагом таких бесед являлась замужняя пара – семья Магницких. Их потомки были занесены в раннюю историческую литературу города и обозначены, как «Основатели, породившие жизнь на этой территории». Это была одна из немногих семей, которая по истине могла относить себя к кругу аристократии. Ныне господин Магницкий – приемник своего отца, возглавлял департамент «Суда и права». Госпожа Магницкая – его очаровательная жена. Ей не особо нужно было иметь какое-то звание или должность. Она была просто красивой. Ее муж, считал это избыточным аргументом, чтобы быть рядом с ним и носить столь громкую фамилию. Их семья чувствовала себя довольно комфортно во всех вопросах. Одна из причин удовлетворительного состояния была близкая связь с господином Лесковым. Сам Лесков относился к ним нейтрально, но учитывая значимость фамилии, глава города каждый раз старался уделить свое внимание Магницкому. Они часто сидели в ресторане и вместе выпивали, размышляя о жизни, ценностях и табаке. Господин Магницкий очень любил курить трубку. По странным стечениям событий, Лесков после первого знакомства с ним тоже пристрастился к изысканному делу. Все эти мелочи нравились Магницкому и именно поэтому, будучи человеком с правом голоса в министерстве, он изящно закрывал глаза на некоторые «нововведения» в законы, что принимал господин Лесков и господин Коспалов. В то же время семья находилась под абсолютной неприкосновенностью и поручительством со стороны мэрии. Так и строилась многолетняя дружба этих семей.