Стол насчитывал еще два свободных места. Ранее эти места были заняты семьей Пласковых, но из-за важности насущных дел, паре пришлось покинуть вечер, оставив светские беседы о сладости жизни другим. Чуть позже, одно из свободных мест было занято человеком в черном – явившись из толпы, он медленно подошел к столу, осмотрел гостей и твердым голосом попросил разрешение у госпожи Лесковой занять свободное место. Та одобрила его инициативу. Другие же собеседники, в лице Магницких были слегка удивлены решением Анастасии.
– Таким образом, я считаю, что нынешнее искусство полностью затмевает природу и философию прежних произведений, – продолжила госпожа Магницкая, искоса поглядывая на нового гостя. – Возьмем к примеру прозу. Я не могу назвать ни одного примечательного мне автора, который в свою очередь бы не являлся обычным психопатом. Сейчас такого нет. И что мы получаем? А мы получаем достаточно целостные произведения о дружбе, семье, жизненных ценностях, о любви в конце концов, а не те больные рукописи, где сплошь страдания и тьма. Меня выворачивает наизнанку от одной мысли, что держу в руках книгу человека, что был не от мира сего. А ведь задумайтесь, ведь это когда-то читали. А вдруг эти книги попадутся нашим детям… Кто бы как не говорил, но я счастлива, что время ушло и ныне наше искусство создают совсем другие люди, – закончив свои размышления, она медленно и аккуратно взяла бокал вина и сделала пару маленьких глотков.
– Полностью поддерживаю, – начал господин Магницкий, он испытывал гордость за то, что его супруга так тонко чувствует произведения и дух искусства. – Раньше, эти надменные психопаты писали, что хотели, выдавая ложь за истину. Клоуны, что позорили общество, где сами и жили… При этом без малейших попыток сбежать от него и жить так, как хочется им. Это и выдает больных людей.
– Что вы имеете в виду? – с особым интересном спросила госпожа Лескова.
– Хороший вопрос. Знаете, я не привык судить людей, не испытав это на себе. В моей жизни было много ситуаций, которые мягко говоря были не совсем приятны и комфортны для жизни. Но вот почему-то я не изливал душу другим или на бумаге. Почему-то я искал выход из этого и как видите, каждый раз я находил его. Отсюда, я не понимаю этих писателей прошлого. По мне они обычные слабаки, которые не знают, как жить и не умеют жить, а что самое страшное, они не хотят учиться жить. Они хотят сидеть в своих коморках и изливать всю желчь на бумаге. Как же это низко… – Магницкий слегка опустил глаза, чтобы увидеть реакцию Анастасии. Ему показалась, что она была удивлена столь смелыми высказываниями. – Что-то не так? – поинтересовался он.
– Мне кажется, – начала робко Лескова, – вы слишком резки к писателям прошлых эпох, – супруги переглянулись и спустя мгновенье захохотали во все горло. – Что смешного? – возразила Анастасия.
– Дорогая, – начала Магницкая сквозь смех, – это есть истина жизни, – она старательно успокоила себя, чтобы продолжить мысль. – Никто не говорил, что истина всегда имеет положительный шлейф. Такое только в сказках.