Не чувствуя одышки от подъема по лестнице, Коспалов торопливо шел вглубь второго этажа. Закупоренные окна тряслись от ветра, создавая незаметные вибрации и шум. Коридор не заканчивался… Министр бездумно шел вперед, по пути оглядывая закрытые двери. Когда-то здесь царила совсем иная атмосфера, от которой, к большому огорчению, ничего не осталось. Шум от окон усиливался, а он все шел и шел вперед. Вдалеке одна из дверей выделялась – свет, что исходил от нее был ярче и перебивал полумрак. Коспалов еще ускорил шаг. Дверь становилась все ближе. Шум от окон превратился в нечто иное, чем просто шум. Теперь, вместо малозаметных вибраций, стекла начали понемногу отходить от рамы и трескаться.
Коспалов остановился в двух метрах от светящегося кабинета. Он была приоткрыт. Остальных признаков жизни не было – ни шагов, ни голоса, ни малейшего шуршания бумаг. Он отдышался и спокойным шагом дошел оставшиеся расстояние. Свет исходил от узкого проема. Это был кабинет господина Лескова. Министр сделал глубокий вдох и аккуратно с надеждой открыл дверь:
– Кто здесь?! – послышался испуганный женский голос. Это была госпожа Лескова. Она молча стояла возле окна и наблюдала за стихией. Увидав министра, она убрала тревожный тон. – А это ты, – с разочарованием произнесла она. Коспалов зашел в кабинет и закрыл за собой дверь. – Что тебе нужно?
– Я хотел тебя отыскать.
– Зачем? – она все так же стояла у окна с печальным взглядом и смотрела на неведомую силу, что качала кроны старых деревьев. – Как мне помнится с нашей последней встречи, ты хотел сбежать из этого города.
– Все верно, – Коспалов начал медленно подходить к ней. – У главного входа меня ждет машина, которая увезет далеко отсюда. Но дело в том – я пришел за тобой, Анастасия.
– Мы обо всем уже поговорили, – с непреодолимой усталостью ответила она. – Мой ответ никак не поменялся за это время. И знаешь, мне не понятно твое рвение забрать меня отсюда. Пойми же наконец, я замужняя женщина и люблю своего мужа. То, что было между нами когда-то – прошло и нет смысла об этом вспоминать.
– Чем же я так обидел тебя, – он отодвинул стул от стола и сел на самый край, – что теперь говоришь при мне о любви, к своему мужу…
– Но ведь это правда, Коспалов. Мне незачем обманывать. Пора начинать жить трезво, наяву, а не кататься на лошадях где-то в туманных грезах.
– Я бы поверил, если бы совсем не знал тебя, Анастасия. Ты живешь ведь не своей жизнью. Тебя будто заперли в клетку, отняв все принципы, правила и устои. А ты в свою очередь привыкла ко всему этому. Привыкла, что с тобой не считаются. Ведь это же преступление против самой себя, тебе так не кажется? А знаешь откуда я все это знаю? Это все твои слова, что ты когда-то мне говорила.
– Это мое личное дело, Коспалов. Ты лучше бы взглянул, для начала, на свою жизнь и устои… Я не собираюсь обсуждать подобные темы с лжецами и лицемерами вроде тебя, – она повернулась и посмотрела на него. Он был похож на израненное животное, которое притаилось где-то в углу, чтобы его не нашли.
– Я лжец, ты права – я лицемер, – Коспалов приподнялся и с горечью вздохнул. – Но ты дорога мне. Моему сердцу и моей душе. И когда ты говоришь о том, что нынешняя жизнь тебе по нраву, у меня внутри все переворачивается, ведь я знаю, что это ложь. Ты пытаешься ранить меня, и я понимаю почему, с трудом, но понимаю. Будь я на твоем месте, возможно, делал бы точно так же, но пойми… Анастасия, ты единственный человек в этом времени, которого я истинно люблю, и я не прощу себе, если оставлю тебя в этом болоте.
– Я же сказала… – Лескова вновь обернулась к окну. На улице стало темнеть. – Что вам еще нужно от меня…
– Знаешь, я обращался с тобой не лучше, чем твой супруг… Но это оттого, что противился своим чувствам. Я отказывался от них, чтобы сберечь свой внутренний покой, а теперь, Анастасия, я потерянный человек, я возможно мертв, ибо понимаю, что свершил самую главную ошибку в своей жизни. Я не сберег самое ценное, что было когда-то у меня… Но я не верю в то, что все ушло. Не верю, что твое сердце позабыло обо мне… Быть этого не может. Ты умело это скрываешь, но там в саду, – он подошел к ней ближе, – я смог разглядеть прежний огонек в твоих глазах и не смей говорить, что это вздор – я не поверю тебе.
Ветер усиливался. Корни деревьев ослабевали и понемногу отходили от земли. Сухие ветки и листья разбрасывало в разные стороны. От этой силы где-то в коридоре на втором этаже начали один за другим лопаться окна. Стекла падали на землю и снова поднимались вихрем. Темные тучи стянули небо до самого конца горизонта. Спустя несколько минут раздался гром.