- Зачем?
- Не знаю. Просто так дай.
Я достал из кармана долларовую бумажку и протянул ее толстяку.
- Спасибо, старина,- сказал Хенри и вдруг врезал ему под адамово яблоко. Затем он забрал у толстяка доллар.
- Это плата за удар,- объяснил он мне.- Ненавижу получать деньги даром.
Мы спустились вниз в руке рука, оставив управляющего сидеть в изумлении на полу.
3
В пять часов вечера я очнулся и обнаружил, что лежу на постели в своей голливудской квартире. Я с трудом повернул больную голову и увидел растянувшегося рядом Хенри Эйхельбергера в майке и брюках. Рядом на столике стояла едва початая двухлитровая бутылка виски "Старая плантация". Такая же бутылка валялась на полу, но совершенно пустая. По всей комнате была разбросана одежда, а ручку одного из кресел прожгли окурком.
Я осторожно ощупал себя. Мышцы живота ныли, челюсть с одной стороны основательно распухла. В остальном я был как новенький. Когда я поднялся с постели, голову пронзила острая боль, но я отрешился от нее и прямиком направился к бутылке, чтобы хорошенько к ней приложиться. Спиртное подействовало на меня самым благоприятным образом. Я почувствовал бодрость и готовность к любым приключениям. Подойдя к кровати, я крепко потряс Хенри за плечо.
- Проснись, мой друг, уже померкли краски дня. Хенри поднял голову:
- Что за чушь?.. А, это ты, Уолтер, привет. Как самочувствие?
- Великолепно! Ты отдохнул?
- Конечно.
Он спустил босые ступни на ковер и пятерней поправил свою светлую шевелюру.
- Мы прекрасно проводили время, пока ты не отрубился,- заметил он.Тогда и я прилег вздремнуть. Один не пью. С тобой все в порядке?
- Да, Хенри. Я в отличной форме. Это кстати, потому что нам предстоит работа.
Он добрался до бутылки и приник к ней ненадолго.
- Когда человек болен, ему необходимо лекарство,- изрек он затем и огляделся.
- Черт, мы так быстро с тобой накачались, что я даже не разглядел хорошенько, куда меня занесло. У тебя здесь недурно... Ничего себе - все белое: и телефон, и пишущая машинка. Что с тобой, приятель? Ты недавно принял первое причастие?
- Нет, просто дурацкая фантазия,- ответил я, сделав неопределенный жест рукой в воздухе.
Хенри подошел к столу, внимательно разглядел телефон, машинку и письменный прибор, каждая вещица в котором была помечена моими инициалами.
- Потрясающе сделано,- сказал Хенри, повернувшись ко мне.
- Да, неплохо,- скромно согласился с ним я.
- Так, ну и что теперь? Есть какие-нибудь идеи или сначала немного выпьем?
- Ты не ошибся, Хенри. Идея у меня есть, и с таким помощником, как ты, мне будет легко претворить ее в жизнь. Понимаешь, когда похищают столь дорогую вещь, как нитка жемчуга, об этом знает весь преступный мир. Ворованный жемчуг очень трудно продать, потому что он не поддается, как другие драгоценности, огранке, и специалист всегда сможет опознать его. Уголовники этого города уже должны были прийти в великое возбуждение. Нам не составит труда найти кого-то, кто передаст в заинтересованные круги, что мы готовы заплатить определенное вознаграждение, если ожерелье вернут.
- Для пьяного ты вполне связно излагаешь свои мысли,- сказал Хенри, снова взявшись за бутылку.- Но только ты забыл, по-моему, что жемчуг-то липовый.
- По причинам чисто сентиментального характера я все равно готов заплатить за него.
Хенри отхлебнул немного виски и сказал:
- Все это понятно. Но с чего ты взял, что преступный мир, о котором ты здесь толкуешь, будет возиться со стекляшками?
- Мне всегда казалось, Хенри, что у преступников тоже должно быть чувство юмора. А ведь в этой ситуации кто-то может стать настоящим посмешищем.
- Да, что-то в этом есть. Можно себе представить, как обалдеет этот дурачок, когда узнает, что рисковал зря...
- В этом деле есть еще один аспект. Правда, если вор глуп, то это не имеет большого значения. Если же у него котелок хоть немного варит, все осложняется. Видишь ли, Хенри, миссис Пенраддок - очень гордая женщина. И живет она в весьма и весьма респектабельном районе. Если станет известно, что она носила ожерелье из фальшивых жемчужин, а тем более, если в прессу просочится хоть намек, что это то самое ожерелье, которое муж подарил ей к дню золотой свадьбы... Ну, ты сам все понимаешь, Хенри.
- Не думаю я, чтобы у этих воришек было в башке много извилин,- сказал Хенри, потирая в задумчивости подбородок. Потом он поднес ко рту большой палец руки и принялся ожесточенно грызть ноготь.
- Так, значит, шантаж... Что ж, все может быть. Правда, преступники редко меняют специализацию, но все равно - этот тип может пустить сплетню, а ею уже воспользуется кто-то другой. Между прочим, сколько ты готов выложить?
- Ста долларов, я считаю, было бы вполне достаточно, но, если возникнет торг, я готов повысить ставку до двухсот - именно такова стоимость копии ожерелья.
Хенри покачал головой и снова отхлебнул виски.
- Нет,- сказал он,- Нужно быть полным идиотом, чтобы подставляться за такие деньги. Ему проще будет загнать стекляшки.
- Но попытаться-то мы можем?
- Да, но как? К тому же у нас кончается горючее. Может, я слетаю?
В этот момент что-то шлепнулось у моей входной двери. Я открыл ее и подобрал с пола вечерний выпуск газеты. Вернувшись в комнату, я ткнул в нее пальцем и сказал:
- Вот. Готов держать пари на добрую кварту "Старой плантации", что ответ мы найдем здесь.
Я раскрыл газету на третьей полосе не без некоторого сомнения. Заметку я уже видел в более раннем выпуске, когда ждал в приемной агентства по найму, но не было уверенности, что ее дадут повторно в вечернем издании. Однако мои ожидания оправдались. Заметку я нашел в той же колонке, что и раньше. Она была озаглавлена так: ЛУ ГАНДЕСИ ДОПРОШЕН В СВЯЗИ С ПОХИЩЕНИЕМ ДРАГОЦЕННОСТЕЙ.
- Слушай,- сказал я Хенри и прочитал ему следующее:
"По звонку анонимного информатора вчера вечером в полицейский участок был доставлен и подвергнут интенсивному допросу Луис (Лу) Гандеси, владелец известной таверны на Спринг-стрит. Допрос касался серии дерзких ограблений, совершенных в последнее время в фешенебельных кварталах западной части нашего города. По предварительным оценкам добыча грабителей составила более 200 тысяч долларов в различного рода ювелирных украшениях. Гандеси был отпущен поздно ночью и отказался сообщить какие-либо детали репортерам. Капитан полиции Уильям Норгаард заявил, что он не обнаружил доказательств связи Гандеси с грабителями. По его словам, звонок в полицию был скорее всего актом личной мести".