Хорошим воспитанием наша память не отличается.
Желание, чтобы нас помнили после смерти, суетно, поэтому не удивительно, что желанием этим обыкновенно пренебрегают.
С надеждами следует поступать так же, как с домашней птицей: подрезать ей крылья, чтобы она не могла перелететь через забор.
Надежда — это добрый обман: в минуту разочарования мы злимся, но в целом без надежды не может быть удовольствия.
Надежда — обычно плохой поводырь, хотя и очень хороший спутник.
Невидимое существо, что зовется «Доброе имя», суть дыхание всех тех, кто хорошо о нас говорит.
Тот, кто пренебрегает злословием, более всего его заслуживает.
Лучше допустить оплошность самой, чем указать на ошибку мужу.
Даже самая прочная семья — не прочнее карточного домика.
Обычно любовь быстро выдыхается, особенно когда ей приходится идти в гору, от детей к родителям.
Когда находишься среди детей, следует быть настороже, как будто это не собственные дети, а заклятые враги.
Человек, который отошел от мира и располагает возможностью наблюдать за ним без интереса, находит мир таким же безумным, каким мир находит его.
Своеобразие хорошо себя чувствует дома, но за забором ему делать нечего.
Мир — это не более чем тщеславие, принимающее разные обличья.
Колесо истории крутят дураки и мошенники… они правят миром. Они и есть мир.
Дурак не вступает в диалог с самим собой. Первая же мысль захватывает его, не дождавшись ответа второй.
Иные головы так же легко сносятся ветром, как шляпы…
Дурака, занятого делом, утихомирить сложнее, чем буйного помешанного.
Рвение мошенника делает его таким же уязвимым, как невежество — дурака.
Если б у мошенников не было дурацких воспоминаний, они бы так не доверяли друг другу.
Проглотить обман способны многие, но разжевать его — лишь единицы.
Тот, кто не доверяется случаю, немногое сделает плохо, но и немногое сделает.
Разумный риск — самая похвальная сторона человеческого благоразумия.
Значительным людям лучше стрелять дальше цели, ничтожным — ближе.
Тот, кто владеет собой, владеет миром.
Если хочешь быть мудрым, всегда держи врага в поле зрения.
Что может быть важнее для мудреца, чем хорошая память?
Память и совесть всегда расходились и будут расходиться в том, следует ли прощать обиды.
Гнев разжигает фантазии, да так, что можно обжечься…
Злость, как и похоть, в приступе своем не знает стыда.
Гнев никогда не бывает без причины, но причина эта редко бывает убедительна.
В нескольких собравшихся вместе людях накапливается жестокость, которой нет и быть не может у каждого в отдельности.
Когда монарх доверяет подданому государственную тайну, тот не должен удивляться, услышав по себе поминальный звон.
Монарх, который не желает преодолеть трудность понимания, вынужден преодолевать опасность доверия.
Придворные так много времени уделяют своей хитрости, что забывают про хитрость своих врагов.
Королевский двор — это общество знатных и модных нищих.
Тот, кто считает себя недостойным своего места, будет его недостоин.
Не бывает двух более разных людей, чем один и тот же человек, когда он еще только претендует на какое-то место и когда он уже его занял.
Высокое положение оказывает на нас столь разлагающее влияние, что отказываться от него не в нашей власти.
Зависимость одного великого человека от другого, более великого, — логика, простому человеку неподвластная.
Власть без любви — вещь страшная. Такой власти служат из страха — так же, как индейцы преклоняются хищным зверям и демонам.
Хотя лень рабского подчинения для абсолютного большинства людей имеет свою прелесть, тот, кто создан из более благородной материи, не приемлет никакие блага мира без свободы.
Добиться свободы и сохранить ее можно лишь той ценой, какую человечество, как правило, платить не готово.