Они обе быстро оглядели ресторан. Большинство посетителей были студентами колледжа. Две супружеских пары средних лет занимали отгороженные столики возле бара. Похожи на профессоров. «Все остальные совсем недавно вышли из детского возраста», – подумала Сара.
– В иные дни я здесь старше всех, – простонала Мэри Бет.
Ее лицо просияло.
– Давай не будем об этом. Ты здесь! Это так здорово! Как тебе понравилась квартира?
Сара разломила другую ножку краба.
– Уютная.
– Это значит, очень маленькая? Тебе она не нравится?
Сара рассмеялась.
– Нет. Уютная – значит уютная.
Одной рукой она отбросила назад прямые черные волосы. На лбу у нее была небольшая челка, с пробором посредине. Она доходила ей ровно до бровей.
– Если квартира тебе не нравится, мы можем найти другую. Не хочешь переехать ко мне? Мне просто казалось, что ты захочешь жить одна. Я имею в виду, что в Нью-Йорке ты, вероятно...
– Все нормально. Правда, нормально. Я напрасно назвала ее уютной. Нужно было сказать – нормальная. Отличная. То, что надо.
Мэри Бет покачала головой. Свет заиграл в ее светлых волосах с отдельными подкрашенными прядками.
– Тебе она не нравится. Извини.
Она ткнула вилкой в картошку.
– По крайней мере, она удачно расположена. В двух кварталах от студенческого городка. Я потому ее и выбрала. Но мне следовало бы самой догадаться. Я имею в виду, что тебе, наверно, нужна квартира побольше. Чтобы можно было приглашать друзей...
– Друзей? – Сара округлила глаза. – Мэри Бет! Ты здесь единственный человек, которого я знаю! Ты мой единственный друг.
Сара заметила, что посетители за соседним столиком повернули головы в их сторону. Она поняла, что говорит слишком громко и покраснела. Смутившись, она подождала, пока незнакомцы вернутся к своему разговору.
– Ну, ты все же рада, что приехала, не правда ли? – зеленые глаза Мэри Бет внимательно смотрели на Сару.
– Ну, конечно! – быстро ответила Сара. – Ты же знаешь, что спасла мне жизнь.
– Ну, ты мне ничего не рассказывала... практически ничего...
Мэри Бет покусала нижнюю губку. Она отодвинула тарелку и потянулась за сумкой. Порылась в ней.
Сара оглянулась на дверь. В зал вошли трое. Привлекательный темноволосый мужчина в спортивном пиджаке из твида и бежевом свитере. Заплатки на локтях. Похож на преподавателя. Привлекательная женщина в коричневом плаще прижималась к его руке. Красивую пару сопровождал огромный верзила – краснолицый, с копной лохматых седых волос, по которым, казалось, прошелся ураган.
Сара перестала рассматривать незнакомцев и повернулась к подруге. Мэри Бет поднесла зажженную спичку к торчавшей во рту сигарете.
Сара неодобрительно покачала головой.
– Ты все еще куришь?
Мэри Бет помахала спичкой, чтобы погасить ее.
– Нет. Я бросила.
Она глубоко затянулась, потом медленно выпустила дым.
– Гм! Мэри Бет!
– Я бросила.
– Но ты же куришь.
– Я знаю. Но я бросила. Поверь мне.
Мэри Бет снова затянулась и положила сигарету на край тарелки.
– Эти уж мне рестораны! В них перестали ставить пепельницы.
Сара округлила золотисто-зеленые глаза.
– Ты, наверное, последняя курильщица в Америке.
– Вовсе нет! – запротестовала подруга. – Посмотри вокруг. Все эти ребятишки из колледжа – они же все курят! У них в общежитиях – клубы поклонников Джо Кемела. Правда. Они думают, что бессмертны.
Лицо Сары просветлело.
– Ха, а ведь я снова студентка! Может, я тоже бессмертна.
Мэри Бет покачала головой и выпустила дым из ноздрей.
– Студенты-старшекурсники обречены.
– Мэри Бет, ты все же странная!
– А ты – нет. Ты – антистранная...
Она погасила недокуренную сигарету о край тарелки.
– Видишь! Я только что бросила курить.
Официантка убрала тарелки. Подруги заказали кофе. За столом в другом конце зала раздался громкий взрыв хохота. Четверо молодых людей подняли бутылки с пивом, чокнулись и произнесли громкий тост.
– Почти как в Нью-Йорке, не правда ли? – хихикнула Мэри Бет.
Она выпрямилась на стуле и поправила длинные серые рукава.
– Я хочу, чтобы ты мне что-нибудь рассказала. Хочу послушать какие-нибудь байки из жизни издательств. Что-нибудь об этом далеком и прекрасном мире. И о ночной жизни. Я хочу все знать об интересных людях, которых ты встречала. Я хочу узнать о Чипе. И...
– А как насчет тебя самой? – прервала ее Сара, сжимая обеими руками лежавшую на коленях салфетку. – Что случилось с Донни? Последний раз, когда я с тобой разговаривала, ты с Донни...
– Знаю, знаю, – Мэри Бет подняла обе руки, показывая, что сдается. – Я сходила с ума по Донни. Донни был для меня всем. Донни был Богом. Он по мне тоже с ума сходил. Мы, бывало, даже спорили о том, кто по ком больше с ума сходит.
– И что же?
Мэри Бет горько вздохнула.
– Мне пришлось с ним порвать. Мне пришлось разбить ему сердце.
Она побарабанила пальцами правой руки по крышке стола. Сара заметила, что ногти Мэри Бет коротко обгрызены.
– Ну так что? Давай же, выкладывай!
Мэри Бет не решалась. В конце концов она наклонилась над столом, придвинулась поближе к Саре и сказала громким шепотом:
– Да у него как у хомяка...
– Гм! Прости, не поняла?
– Ну, у него был совсем крошечный.
Мэри Бет подняла два указательных пальца и свела их совсем близко.
Сара не могла не рассмеяться. Она закрыла рот ладонью.
– Это было вовсе не смешно, – укоризненно сказала Мэри Бет. – Иногда ночью нам приходилось искать его с фонариком.
Сара замотала головой и засмеялась еще сильнее.
Мэри Бет потянулась через стол и схватила ее за руку.
– Ты знаешь, эти эксперты на телевидении говорят, что размер не имеет значения! Они ненормальные. Имеет. Им следовало спросить об этом меня!
– Но... Но... – Сара была не в силах говорить.
Мэри Бет всегда умела рассмешить ее до слез. Обычно при этом она говорила о самых серьезных вещах.