В том случае, если человек мог доказать, что он согласен с этой формулой, его уже не могли преследовать как еретика. Не существовало никаких догматов относительно природы этого божества и его взаимоотношений с Пророком; более того, в этой фразе не было ничего такого, с чем суфий мог бы не согласиться. Его толкование этих слов могло быть более мистическим, чем схоластические толкования, но никакие силы, в том числе и духовенство, не смогли бы установить господство священнослужителей. В конце концов, социальная жизнь мусульманского общества подчинялась установлениям признанных правоведов. Они не могли дать определение Аллаху, который был выше всяких определений, точно так же, как не могли свести к точному определению и пророчество - особые отношения божества с человеком. В течение долгого времени суфий могли свободно делать подобные
заявления: “Я поклоняюсь идолам, ибо понимаю, что значит поклоняться им, а идолопоклонник не понимает этого”.
Суфийская традиция считает, что разрушение старого порядка на Ближнем Востоке воссоединило “капли ртути”, т. е. эзотерические школы, действовавшие в Египте, Персии, Византии, превратив их в “поток ртути”, другими словами, в подлинный развивающийся суфизм.
Суфии даже выработали принцип, которым часто пользовались мусульманские законоведы и смысл которого сводился к тому, что неприемлемые слова, произносимые человеком, находящимся в состоянии мистического экстаза, не следовало понимать буквально и подвергать его за это наказаниям. Один известный суфий сказал:
“Если куст может сказать: “Я - Истина”, - то же самое может сделать и человек”.
Также было очень широко распространено мнение о том, что Мухаммад поддерживал особый контакт с другими мистиками и что преданные и пользовавшиеся огромным уважением “Искатели Истины” [10], окружавшие его в течение всей его жизни, могли воспринять от него тайное учение. Следует помнить о том, что Мухаммад не утверждал, что он принес с собой новую религию. Он продолжал монотеистическую традицию, которая, по его словам, существовала задолго до него. Мухаммад вменял в обязанность уважение к последователям других религий и говорил о роли различных духовных учителей. Сам Коран был ниспослан мистическим путем, и многие места его содержат указания на мистический образ мышления.
В области религии Коран поддерживает единство всех религий и говорит о том, что они происходят из одного и того же источника (“Каждый народ был предупрежден”). Ислам считал Моисея, Иисуса и других вдохновленными свыше пророками. Далее, тот факт, что множество бывших иудеев, христиан и зороастрийцев (включая и священнослужителей) признали мессию Мухаммада, а некоторые из них в поисках учителя посетили Аравию еще во время его жизни, еще более укрепил веру в непрерывность древнего всеобщего учения, при этом предшествующие религии могли быть различными вариантами или попупяризациями этого учения.
Вот почему “Цепь передачи” суфийских школ может восходить по одной линии к Мухаммаду, а по другой - к пророку Илье. Один из самых почитаемых суфийских мастеров VII в. Увайс (эль-Карни), умерший в 657 г., никогда не встречался с Мухаммадом но он жил в Аравии в это же время и пережил его. С другой стороны, авторитетные источники указывают, что слово “суфий” было уже в употреблении до того, как пророк Мухаммад стал проповедовать свое учение (“Китаб аль-Люма”). Если человек желает хоть в какой-то мере по-настоящему понять суфиев, он должен будет почувствовать эту непрерывность древнего учения и поверить в развитие общества.
Пожалуй, самым большим вкладом Ислама в распространение суфизма было отсутствие нетерпимости и признание теории о том, что цивилизация развивается и даже является органичной. В отличие от предшествующих религий Ислам утверждал, что истина может открыться любому человеку, достигшему определенного момента в своем развитии, а также что Ислам является вовсе не новой религией, а не более и не менее чем последним звеном в цепи великих религий, предназначенных для мира. Утверждая, что Мухаммад был последним пророком, Ислам социологически отразил осознание людьми того факта, что эпоха возникновения новых теократических систем подошла к концу. Последующие пятьсот лет с полной ясностью доказали это. Учитывая современное состояние общества, было бы немыслимым утверждать, что новые религиозные учителя, соответствующие по рангу основателям мировых религий, смогли бы занять положение, которого добились Заратустра, Будда, Моисей, Иисус и Мухаммад.