- Хорошо, - продолжил отец, - если ты действительно была примерной женщиной, не испытывала вожделения, не прелюбодействовала, никогда не крала, не завидовала, не была жадной, не упоминала имени Господа всуе и была примерной католичкой, у твоего гроба будет белая обивка. Но если ты была грешницей, вожделела, прелюбодействовала, была жадной, суетной, завистливой, крала или упоминала имя Господа всуе и была плохой католичкой, у твоего гроба будет пурпурная обивка. А теперь я желаю узнать вот что: какой цвет обивки твоего гроба ты бы предпочла?
- Мэри закрыла глаза, подумала мгновение и сказала:
- Хорошо, отец, я предпочла бы белую обивку с маленькими пурпурными вкраплениями здесь и там.
Ваши истолкования будут отражениями вашего ума. Все, что вы говорите, отражает вас самих. Поэтому, когда Мастер дает вам средство, вам не стоит о нем размышлять - иначе вы его упустите. Размышление - верный способ его упустить. Вы должны над ним медитировать. А медитация не означает размышление, она просто означает удержание его в вашем сознании, просто удержание его там, не забывая о нем - только и всего. Молча сидеть, держа его там, не забывая о нем - только и всего. Не думая о нем ничего хорошего, а просто позволяя ему там быть. И рано или поздно что-то внутри вас откроется, и у вас будет видение. Видение это и будет смыслом того средства. Но чтобы вы узнали его, ваше внутреннее говорение обязательно должно исчезнуть. Но если ваше внутреннее говорение будет продолжаться...
А, между тем, ученики не только думали о нем сами, но и обращались к другим. Это было глупо. Какое оно имеет отношение к судье? Это же не судебное дело. Это, по сути дела, и не завещание. Мастеру нет дела до верблюдов и до того, как их поделить. Какое может быть Мастеру дело до подобных пустяков?
Но они пошли к судье. Какое отношение это имеет к судье? Это не имеет ничего общего с законом. Это не имеет ничего общего с повседневным миром. Они, должно быть, ходили к мудрым людям - к так называемым мудрым людям, мудрым в глазах мира: смекалистым, хитрым, расчетливым. И те предлагали разные варианты, но, к счастью, ученики не были удовлетворены никаким истолкованием.
Потом они углубились в раздумья и предположили, что в завещании Мастера, должно быть, содержится какая-то скрытая мудрость, и начали искать того, кто умеет решать неразрешимые проблемы.
Потом они натолкнулись на одну вещь, споткнулись об одну вещь - что эта проблема, похоже, неразрешима. Какие бы ни предлагались решения, они казались неуместными, неподходящими. Ни одно решение не представлялось полностью соответствующим ситуации. А сама проблема казалась неразрешимой и становилась тем неразрешимее, чем больше они собирали советов и людей. Поэтому на этот раз в их сознании зародилась одна идея: они должны искать кого-то, кто умел бы решать неразрешимые проблемы. Именно это люди дзен называют коаном, неразрешимой проблемой. Ее можно решить, но не с помощью логики, не с помощью размышления. Она решается интуитивной энергией. Она решается молчанием, а не словами, не диаграммами. Она решается полным молчанием. На этот раз они ближе подошли к сути. И потому начали искать человека, который умел бы решать неразрешимые проблемы.
А суфии известны своим умением решать неразрешимые проблемы. На самом деле, все великие проблемы неразрешимы оттого, что жизнь - это тайна, и она не может быть решена. А суфиев интересует сама тайна, а не ее решение. Все религиозные люди, все религиозные искания имеют дело с неразрешимым.
Сначала они пошли к судье, законоведу, управителю и им подобным. После чего начали осознавать, что проблема оказалась неразрешимой, и что ни одно решение не было подходящим. И тогда они стали думать: «Мы должны пойти к кому-то, кто интересуется неразрешимыми проблемами, тайной жизни».
А между тем, к кому бы они ни обращались, никто не мог им помочь, пока они, наконец, не оказались перед дверью зятя Пророка, Хазрата Али.
И он сказал: «Вот ваше решение. Я добавлю к этому количеству еще одного верблюда. Из восемнадцати верблюдов вы отдадите половину - девять верблюдов - самому старшему ученику. Второй получит треть от всего количества, что составляет шесть верблюдов. А оставшийся ученик может получить одну девятую часть, которая равна двум верблюдам. Итак, у нас семнадцать верблюдов. А один верблюд, мой, остается, чтобы вернуться ко мне».
Суфии говорят, что ваши проблемы не могут быть разрешены в том виде, в котором они существуют, до тех пор, пока Мастер не добавит вам что-то от своего бытия. В этом заключается смысл всей истории.
Итак, имеется семнадцать верблюдов. Эти семнадцать верблюдов и есть вы. Невозможно решить, что бы то ни было, пока вы не придете к человеку сострадания, который готов не только решить вашу проблему, но и вовлечься в вас - вот в чем смысл. История эта потрясающе красива.
Они ходили ко многим, но никому не пришло в голову, что можно добавить еще одного верблюда, и что как только верблюдов станет восемнадцать, все будет просто, их можно будет поделить.
Мастер - это тот, кто готов вовлечься в вас. Когда вы сдаетесь Мастеру, он распахивает вам все свои двери, он доступен вам, он вовлекается в вас. Вы предаетесь ему, а он предается вам. Вы ничего не сдаете. Вам нечего сдавать. Вы отдаете лишь то, чего у вас нет, а Мастер начинает давать вам то, что у него есть.
И вот эти люди пришли со своей проблемой. Проблема сама по себе была неразрешимой, но Хазрат Али ее решил. А решение было таким, что он добавил к их верблюдам одного из своих верблюдов. Итак, нужно запомнить, прежде всего, вот что: Мастер - это тот, кто может дать вам свое бытие, кто может соединиться с вами, кто может подойти к вам и взять вас за руку, кто может сделать вашу проблему своей проблемой, кто не рассуждает извне, как зритель, но сам становится участником.
Когда вы приходите ко мне со своими проблемами, никогда не думайте ни на одно мгновение, что я стою здесь как мудрец, в стороне, поодаль, и даю вам советы - ни на одно мгновение. Я вовлекаюсь в вас, становлюсь вами, ставлю себя на ваше место. Ваша проблема становится моей проблемой - только тогда я могу как-то помочь. До тех пор, пока я не стану вами, я не смогу вам помочь. До тех пор, пока я не стану вами, я даже понять вас - и то не смогу - что уж там говорить о помощи. До тех пор, пока ваша проблема не начнет становиться моей проблемой, до тех пор, пока я не погружусь в вашу проблему, решить ее будет невозможно. В этом заключается различие между врачом и Мастером.
Врач стоит снаружи. Чтобы помочь вам, он приносит свою осведомленность, свои знания. А Мастер? Он не привносит никакой осведомленности, у него ничего этого нет. Чтобы помочь вам, он не привносит никаких знаний, у него ничего этого нет. Он привносит свое бытие, он привносит свое познавание. Он дает вам свои глаза. Он дает вам свои глаза, а не свои знания. Он дает вам свое видение, свою ясность, свою прозрачность. На какое-то мгновение он становится вами. Те, кто полюбит меня, поймут это. Когда я с ними говорю, я настолько вовлекаюсь в их проблему, что они становятся почти наблюдателями. И она становится моей проблемой. И всегда, когда она становится проблемой Мастера, появляется помощь. Вот почему необходима полная сдача ученика: чтобы Мастер смог прийти и встретиться с глубиной вашего существа.
«Вот ваше решение. Я добавлю к этому количеству еще одного верблюда. Из восемнадцати верблюдов вы отдадите половину - девять верблюдов - самому старшему ученику. Второй получит треть от всего количества, что составляет шесть верблюдов. А оставшийся ученик может получить одну девятую часть, которая равна двум верблюдам. Итак, у нас семнадцать верблюдов».
И вот наступает последний прекрасный момент:
«А один верблюд, мой, остается, чтобы вернуться ко мне», - так как, что бы ни давал вам Мастер, это всегда возвращается к нему. А вы преображаетесь между приходом Мастера к вам и его возвращением обратно. Но, что бы ни отдавалось, это всегда возвращается к Мастеру, ибо, по самой природе вещей, это не может быть отдано. В лучшем случае, оно может быть одолжено. Таково его бытие. Как он может вам его отдать? Его бытие не может быть отдано, оно может быть лишь одолжено вам на мгновение. Но в это единственное мгновение все проясняется, а потом все, что принадлежит Мастеру, возвращается к нему обратно.