.32
С именем Байазида связан крайне интересный литературный па-
мятник, так называемые Шатхийат* («Экстатические изречения»).
Эти изречения вызывали свирепейшие нападки правоверного духовен-
ства. Можно думать, что именно они и создали их автору ореол «неве-
рия». Изречения эти дошли до нас в отрывках с комментариями Джу-
найда, пытавшегося доказать, что в них нет ничего, что могло бы про-
тиворечить исламу. Одно из них передается в такой форме: «Вознес он (т. е. бог. — Е. Б.) меня однажды, и поставил перед
собой, и сказал мне: ,,О Абу йазид, истинно, тварь моя возлюбила
лицезрение тебя..." И ответил я: „Укрась меня единством твоим, и об-
леки в свойства твои, и вознеси к единичности твоей, дабы тварь твоя, когда увидит меня, сказала: 'Мы увидели тебя', и стал бы ты — этим к
не было бы меня здесь!'
4 »
Другое изречение гласит: «Когда я впервые проник в единство его, стал я птицей, тело которой — из единичности его, а оба крыла — из
просторов вечности. И не переставал я парить в воздухе „каковости"
десять лет, пока не попал в воздух, подобный этому сто тысяч тысяч раз, и не переставал парить, пока не попал на простор предвечности и не
увидел на нем црево единичности». Засим он описывает почву, ствол, разветвления, ветки и плоды его и говорит: «Так что взглянул я и понял, что все это — обман».
Не касаясь других аналогичных изречений Байазида и не вдаваясь
в подробный анализ их возможного значения, отметим, что наибольшее
возмущение вызвало будто бы восклицание Байазида.· ^кЛ UyUu^^U^*.
^^_st â («Преславен я, преславен я, сколь велик сан мой!»). Чтобы
понять причины этого возмущения, нужно учесть, что эпитет
может прилагаться только к Аллаху. Отсюда делался вывод, что Бай-
азид претендовал на божественность
5 и, следовательно,
уподобился
кораническому Фараону, понесшему тяжкую кару за подобное само-
ослепление. Толкуя все эти изречения, Джунайд не находит в них ниче-
го, противоречащего исламу. В его толковании все эти слова показы-
вают лишь одно: погружаясь в медитацию о единстве божества, Бай-
азид забывал о своем собственном существовании, и возглас его ^Н *^
нужно относить не к нему самому, а к богу, слова которого он бессоз-
нательно повторяет.
Здесь мы подходим к самой острой проблеме, попытка разрешения
которой стоила в начале X в. жизни первому мученику суфизма Хусай-
ну ибн ал- Мансуру ал- Халладжу. Проблема эта заключается в сле-
дующем: что происходит с человеком в момент достижения фана'? Если
индивидуальное «я» исчезает, гаснет, то происходит ли замена его на
«я» божественное, происходит ли таухид в смысле «единение с божест-
вом» и в какой форме это единение осуществляется?
VIL ХАЛЛАДЖ И ЕГО УЧЕНИЕ
Абу- л- Мугис ал- Хусайн ибн Мансур ибн Махамма ал- Байдави
зл- Халладж («Чесальщик хлопка») родился в 858 г. в Туре, около Бай-
4 Термин тькда ведет свое происхождение от глагола
j«*
2 ·«* «выходить из берегов
(о реке)». Иными словами, шатх — это своего рода непроизвольное излияние, совер-
шающееся под давлением нахлынувшего чувства. < С м . БС II, № 23. — Рд^
5 y U Î — от араб. UÎ «я», т. е.
буквально «яйство», качества твоего «я».
3 Е. Э. Бертельс 33
да, в области Фарс. Дед его еще был зороастрийцем. В 873—897 гг. он
изучает суфизм под руководством ряда шейхов, в том числе и Джунай-
да. Затем он порывает с ними и отправляется в странствия, проповедуя
суфийские учения. Странствия его охватили Ахваз, Фарс, Хорасан, Среднюю Азию и Индию. Через Мекку он возвращается в 908 г. в Баг-
дад, где собирает вокруг себя учеников. Деятельность его вскоре вызы-
вает многочисленные нападки представителей различнейших течений.
Его выставляют к позорному столбу и заключают в тюрьму, где он про-
водит целых восемь лет. В 921 г. против него начато было судебное
дело, тянувшееся семь месяцев. Он был приговорен к смертной казни,.
и 26 марта 922 г. его сначала изувечили, избили плетьми, распяли, а потом обезглавили, а тело сожгли. Главной причиной осуждения было
его учение о «единении с богом». Халладж, признавая непостижимость
божественной сущности, учил о существовании внутри божества несо-
творенного божественного духа (рух натика), духа- слова, который
может соединиться с сотворенным духом ищущего единения аскета, при-
чем происходит своего рода частичное воплощение (хулул). Так,'аскет
становится святым (вали) и живым и личным свидетелем реального
бытия бога (хува- хува). В момент такого единения Халладж сказал
о себе знаменитое изречение «J-ÄJIUI («Я — творческая истина»), т. е., в сущности говоря, выразил несколько иными словами то же, что пы-
тался выразить Байазид.
Халладж в своем учении действительно вступает в резкое противо-
речие с рядом догматов ислама. Правоверный ислам не допускает пря-
мого общения человека, хотя бы даже и пророка, с богом. Всякое об-
щение этого рода мыслится как осуществляемое через ангелов. Однако·
уже в VIII в. наметились и иные теории. Шиитскому имаму Джа'фару
Садику (ум. 762) приписано, например, такое изречение: «Я не пере-
ставал повторять стих [Корана] в моем сердце, пока не начинал слы-
шать его из уст произносящего его (т. е. из уст бога. — Е. Б.)». Халладж
эту самую мысль и развивает. Внутренняя молитва для него ведет к
контакту с божеством, причем в состоянии экстаза сотворенный, напи-
санный по- арабски Коран уже начинает звучать как Коран вечный, под-
линная речь божества.
Онтология Халладжа обнаруживает явное знакомство его с грече-
ской философией и в основных чертах сводится к следующему. Бог, по
его учению, трансцендентен. До начала творения он беседовал сам с со-
бой, созерцая величие своей субстанции. Так возникла Любовь. Первая
манифестация (таджалли) Любви в Абсолюте и определила множест-
венность его атрибутов и имен. Бог желает созерцать свою Любовь.
Он обращает взоры в Предвечность (азал) и извлекает оттуда свое
подобие (сурат), несущее все его атрибуты и имена. Это подобие —прачеловек, Адам. Формула хува- хува («Он — это он») и выражает
в сжатом виде всю эту концепцию. В одном из своих стихотворений
Халладж выражает эти мысли так:
Слава тому, кто показал ангелам человечность свою (насут) как тайну славы своей сверкающей божественности (лахут)\
А затем объявился твари своей
в образе едящего и пьющего.
Так что воочию' увидела его тварь его,
как взгляд, мелькнувший под веком.
Эта концепция, на что указывают и термины насут\лахут, совер-
шенно явно сложилась под влиянием христианского учения о богочело-
34
веке. Все стихи Халладжа, которых до нас дошло 150 строк, представ-
ляют собой изложенные в прекраснейшей форме беседы его духа с этим
божественным Духом (рух натика) о их взаимной любви. Но нужна
подчеркнуть, что, в отличие от Раби'и, образа плотской любви в поэзии
Халладжа нет совершенно. Пламенные стихи эти, при всей страстности
их, совершенно лишены какого- либо налета материальности.
Халладж должен был поставить вопрос и о свободе воли, ибо, как
мы видели, на всем протяжении IX в. этот вопрос играл исключительно
большую роль. Он решает его так: бог велит (амр) нам творить благо, но он предвидит, что мы сделаем зло. Веление (амр) — не сотворено, предвечно, воля же (ирада) — сотворена. Когда бог приказал Иблису
склониться перед Адамом, это был формальный приказ, не веление