– Перестань! Сколько ты принес?
– Пять тысяч.
– Уменьшаю вашу долю до пяти процентов.
– Пошел ты к черту! – неожиданно вмешался Мигель. – Тони, чего ты тратишь время на этого старого идиота! Тичер пропах своими книгами, как школьная библиотека. Так ведь, Тичер?! С тебя можно писать инструкцию по жадности!
– Мигель прав, – заметил Тони. – Или десять процентов, как договаривались, или adios.
– Ладно, не кипятитесь, – неожиданно быстро сдался Тичер. – Вы правы, в таком деле не стоит недооценивать своих друзей. Все будет, как мы условились. Не стоит сердиться, Мигель, – повторил он, обращаясь к мулату. – Я знаю, ты хороший парень и не станешь злиться на старика. Когда в дело вложены общие деньги, каждому из нас дышится спокойнее, но когда деньги вложил лишь один, именно он и рискует получить астму, разве не так?
– Хорошо, – ответил Тони за приятеля. – Похоже, Мигель не сердится на тебя. Знаешь, если Мигель сердится, ничего хорошего не выйдет, но если молчит – считай, дело сделано. У Мигеля только два состояния: либо сердится, либо молчит.
– Даже когда трахается? – съязвила Мишель.
– Господь поторопился, когда дал язык женщине, – заметил Тичер. – Если кубинка шутит, лучше сразу вызвать роту пожарных.
– Зачем же роту? – усмехнулась Мишель. – Можно и одного, лишь бы его огнетушитель был в полном порядке.
Скривив губы, негр заметил:
– Похоже, у русского огнетушитель именно той модели, что тебе нравится?
– Ладно тебе, Тичер, – рассмеялась Мишель, – больше не буду. Просто кое-кому хорошо бы подумать о деле, а не пялить на меня глаза.
– Я все вижу. Ты ведь пришел сюда говорить о делах, Мигель? – спросил Тичер мулата.
Мигель промолчал.
– Будем считать, что именно так, – объяснил его молчание негр. – Вернемся к делу. Деньги с тобой? – спросил он у Тони.
Тони кивнул на пакет, лежавший у него на коленях.
– Хорошо, – сказал негр. – Вчера я заложил свою библиотеку за пятнадцать тысяч долларов. Да, да, – подтвердил он, когда три пары глаз одновременно уставились на него. – Что делать, друзья, что делать… Половину своей жизни я собирал книги… Не знаю, может быть, я и пропах ими, как школьная библиотека, но думаю, теперь ни у кого нет сомнений относительно серьезности наших планов?
Все согласно кивнули.
– Тогда, предлагаю выпить. Brindis рог salud, amor у dinero![9]
– За здоровье, любовь и деньги! – подняли свое пиво Мигель, Тони и Мишель.
– Сейчас заедем ко мне, сложим все деньги, и Мигель отвезет тебя к русскому, – сказал негр, обращаясь к Мишель. – Когда привезешь ее на место, – кивнул он Мигелю, – немного покрутишься, чтобы русский тебя запомнил, и быстро уедешь.
Тичер говорил тихо и уверенно. Всем стало понятно, что каждая деталь была им тщательно продумана и, что бы ни случилось, старый негр все предусмотрел наперед. Через полчаса компания покинула кафе на машине Мигеля.
– Если ты не против, я подожду Мигеля где-нибудь недалеко от туннеля, – обратилась Мишель к негру, когда машина немного проехала вдоль Малекона в сторону поворота на Ведадо. – Русский просил купить ром. Будет плохо, если вернусь к нему с пустыми руками.
– Ты права, – согласился негр. – Пусть русский выпьет как следует. И не надо, чтобы лишний раз мои соседи видели нас вместе. Где ты будешь ждать?
– У памятника Максимо Гомешу.
– Хорошо. До Репарто-Плайя мы доедем за двадцать минут, значит, через час Мигель подберет тебя у памятника.
Выйдя из машины, Мишель перешла Малекон и, пройдя несколько улиц, зашла в кафе El Torro. Заказав мальту, она спросила у бармена телефон. Спустя четверть часа в кафе зашел мужчина и присел за ее столик. Разговаривали они тихо, и все, что удалось услышать бармену, который принес мужчине банку пива, было лишь название порта Bahia de Matanzas. Мужчина о чем-то спрашивал Мишель, и она или утвердительно кивала, или, прикрыв глаза, отрицательно качала головой. Скоро она встала и вышла из кафе, показав бармену, что мужчина расплатится за мальту. По дороге обратно, к Малеко-ну, Мишель купила бутылку трехлетнего рома Havana Club и направилась к памятнику Максимо Гомешу, за которым почти сразу же начинается знаменитый гаванский туннель.
ГЛАВА 3
ОМЛЕТ СЧАСТЬЯ МЭРИ ДЖЕЙН
– Ты и правда не хочешь заняться со мной любовью? – поинтересовался Мигель, когда они миновали полицейский пост на выезде из Гаваны.
– Думай лучше о деле, – ответила Мишель. – Тичеру не понравилось, как ты сегодня смотрел на меня.
– Старику все равно, а мы бы могли неплохо провести время, после того как заработаем деньги. Не так часто удается встретить такую красивую девушку, как ты.
– Зря так считаешь. Тичер не любит, когда его напарники путают деньги с любовью.
– Что ты хочешь сказать?
– Только то, что сказала. Тичер не простит, если русский заметит, как ты пялишься на меня, и дело из-за этого сорвется. Тебе объяснили роль или ты ни черта не понял?
– Я же не говорю тебе: давай займемся любовью сейчас!
– Ни сейчас, ни потом. Мы делаем дело и разбегаемся, ясно? Если что-то непонятно, разворачивай машину и поехали к Тичеру. Он тебе быстро вправит мозги!
– Кусаешься? – усмехнулся Мигель. – Думаешь, если ты наездница, значит, кубинскому парню и подойти к тебе нельзя? Ладно, разбегаемся так разбегаемся. А насчет русского – мы еще посмотрим, кто из нас лучше знает свое дело. Ты, конечно, умеешь раздвигать ноги, но это не значит, что тебе за это поставят памятник.
– Тони говорил, что ты предпочитаешь молчать, или я ошибаюсь?
– Не ошибаешься, – кивнул Мигель. – Думаю, теперь не ошибаешься.
Он вынул из кармана завернутый в зеленый целлофан шарик и протянул его Мишель.
– Что это?
– Подарок для русского.
– Какой еще подарок?!
– От Тичера, – коротко ответил Мигель. Мишель развернула целлофан и, немного помяв шарик пальцами, поднесла его к носу:
– Ганжа?
– Гашиш.
– Зачем? Русский не курит.
– Тичер сказал, чтобы ты сделала русскому Мэри Джейн.
– Вот как?! А больше Тичер ничего не сказал?! Вы что, охренели? Даете мне гашиш и говорите, что дальше не ваше дело? По-твоему, я сама должна разбираться с этим дерьмом?
– Тичер сказал, чтобы ты сделала русскому Мэри Джейн, – еще раз повторил Мигель. – Не понимаешь по-испански?
– Вы чокнулись!
Мигель молча продолжал вести машину, не обращая на выкрики Мишель никакого внимания.
– Я тебя спрашиваю, идиот! Тебе язык отрезали? Как я должна это сделать? Что ты молчишь?!
– Я же не спрашиваю, как широко ты умеешь раздвигать ноги, – заметил Мигель. – Ты сказала, что ты умная, вот и разбирайся сама. Но если настаиваешь, могу отвезти тебя к Тичеру. Если ты, конечно, настаиваешь, – криво улыбнулся он.
Мишель прикусила язык, и до самого Гуанабо они ехали молча.
– Твой сын похож на тебя? – спросила она, гладя его волнистые волосы.
– Конечно, ведь он мой сын.
Русский лежал на постели, прикрыв глаза.
– У тебя такое красивое тело, – сказала Мишель. – Ты нежный и хорошо умеешь любить. Если твой сын такой же, как ты, его девушке повезло.
– Главное, чтобы повезло ему, – улыбнулся русский. – Наши девушки, знаешь, они себе на уме. Парень влюбится, а окажется, что напрасно.
– Если в России плохие девушки, пусть приезжает сюда. Мы найдем ему девчонку что надо.
– Чтобы жить на Кубе, нужно здесь родиться или быть таким же авантюристом, как я. А мой парень точно не авантюрист.