Когда с сушкой было покончено, Малфой специально просто зашвырнул носки в корзину. Они отправились обратно, не сделав остановку на перекус. Что-нибудь перехватить Грейнджер могла и позже — когда не будет отнимать его время. Не то чтобы у Драко было чем заняться, просто ему не хотелось сидеть и смотреть, как она ест.
Драко потребовалось несколько долгих секунд на осознание того, что стоны и хрипы раздаются не из спальни. В доме были тонкие стены, и обычно, находясь в своей комнате, в коридоре или на кухне, Малфой мог расслышать всё, чем занимались девочки. Прожив тут достаточно долго, он к этому привык. И пропускал мимо ушей, если только соседки не проявляли чрезмерный энтузиазм. По крайней мере, так было до тех пор, пока рядом не начала ошиваться Грейнджер. Когда она была поблизости, происходившее иногда казалось мучительным.
Шедшая впереди Гермиона застыла и шокированно уставилась на пару в коридоре. Её рот открылся, глаза широко распахнулись, спина окаменела. Грейнджер сделала шаг назад, налетела на Драко и быстро развернулась, мазнув пальцами по рукаву его футболки.
— Ой, прости… Я просто…
Теперь женщина стонала громче, голова её билась об стену в такт хрипам, что издавал её клиент при каждом толчке. Грейнджер отчаянно покраснела, и Драко почувствовал, что кончики его собственных ушей тоже вспыхнули.
Несмотря на свою репутацию, Драко расстался с девственностью летом перед шестым курсом и спал всего лишь с одной девушкой. В самом начале, до того, как он получил своё задание и всё изменилось. Это была Панси — та, с кем и должно было всё случиться. Чистокровные девушки не должны вступать в сексуальные отношения до свадьбы, но Панси была так уверена в их совместном будущем, что твёрдо стояла на своём. Миллисента сделала это с Малкольмом неделю назад, а значит, можно и ей, заявила она тогда. Времена изменились, к тому же она не отдаёт свою невинность абы кому. Но Драко отказался: его отец — а значит, и сам Драко — верил в традиции. Но тогда Панси принялась вытворять все эти… штуки: двигала бедрами, трогала его согласно инструкциям, полученным из женских книг, которые она стащила из шкафа матери. Это было неловко и неуклюже, сам Драко продержался минуту, прежде чем всё закончилось. Он причинил Панси боль, потому что слишком поторопился, едва разобравшись с тем, что должен делать, и не зная нюансов. После того раза, до того, как всё переменилось, они ещё занимались сексом, но раз десять от силы. А потом Драко был занят планированием убийства директора или же находился в бегах. И времени на секс больше не было.
Так что несмотря на то, что, учитывая своё место жительства, Малфой привык к подобным звукам, ему было по-прежнему неловко наблюдать совокупление перед самым носом, словно он сам являлся участником процесса. Смущение усугублялось наличием в неподходящий момент под боком Грейнджер или любой другой особы женского пола.
Он посмотрел на Гермиону, поудобнее перехватил под мышкой корзину с одеждой, чтобы вытащить из кармана ключ. Явно терзавшаяся неловкостью Грейнджер смотрела на дверь, как на путь к избавлению. Драко откашлялся раз, другой.
— Так что тебе понадобилось?
Мужчина застонал громче, до них доносились звуки шлепков кожи о кожу и грязные словечки.
— Что? — Гермиона подняла руку ко лбу и встретиться с Малфоем глазами не могла.
— Ты зачем пришла? Что-то понадобилось? — Драко закусил губу, делая всё возможное, чтобы игнорировать происходящее и всецело сосредоточиться на стоявшей перед ним Грейнджер.
— О, я, э-э…— она прижала ладонь к груди и перевела взгляд с двери на Малфоя. — Я забыла.
— А-а.
— Я… Мне надо идти… Я вернусь, когда…
— Когда вспомнишь?
— Да, — она кивнула, нервно облизала губу и снова мотнула головой. — Да.
Драко кивнул в ответ, и Грейнджер пару секунд молча таращилась на него — женщина взвыла в экстазе. Лицо Гермионы стало таким красным, что Драко подумал, что у нее могут лопнуть сосуды, и понадеялся, что жар, который ощущал он сам, был незаметен по сравнению с таким румянцем.
— Прошу прощения, — пробормотала она, нарушая молчание, и Малфой удивлённо вздрогнул.
— Ой, — Драко подвинулся в сторону, как можно крепче прижимаясь спиной к стене и позволяя Гермионе протиснуться мимо.
Она добралась до двери и, прежде чем исчезнуть, обернулась. Драко проследил взглядом за захлопнувшейся створкой, перевёл взгляд на свою дверь и обогнул парочку, чтобы добраться до комнаты.
Позже, когда Драко лежал в кровати, огни за окном уже погасли, а напряжение тела давало понять, что Малфой мается уже какое-то время, в соседней комнате начала стучать спинка кровати. Раньше она была с другой стороны, сейчас же, казалось, примыкала прямо к его стене. Спустя несколько минут стонов и всхлипов, доносившихся из смежной спальни, Малфой стянул боксеры на бёдра. Он облизал ладонь, провёл ею по члену, второй рукой хватаясь за изголовье и вдавливая костяшки в стену так, чтобы чувствовать удары соседской спинки. Он прислушивался к звукам и вжимал голову в подушку, ускоряя темп и прикрывая глаза — представляя себе руку, соскользнувшую с головы и обхватившую груди. Он бы ощущал ладонью их тяжесть — рядом со своим торсом, — пока трахал партнершу. Её лицо было бы жарко-красным, волосы — растрёпанными, а глаза — широко распахнутыми.
Малфоя накрыл сильный оргазм, его вскрик смешался со звуками, раздававшимися в соседней комнате и в доме, бёдра инстинктивно вскинулись навстречу руке. Выровняв дыхание и успокоившись, Драко привел себя в порядок и вернулся в кровать, стараясь не задумываться о произошедшем. Все о ком-то да фантазируют, так уж выходит, и в этом нет ничего особенного. Это вообще ничего не значит. Удовлетворённый, Драко зарылся лицом в подушку и наконец заснул.
========== Часть третья ==========
Франция, после Башни: 2 года и 11 месяцев
Его родители обычно приглашали волшебников-организаторов праздников, которые по завершении бала устраивали в небе впечатляющие световые шоу. Это были сцены битв, любви и интриг — целые истории разыгрывались на ночном небосводе потоками цветных искр.
Когда Драко был ещё слишком мал, чтобы посещать подобные празднества или хотя бы смочь высидеть целое мероприятие, он бодрствовал в своей комнате. Его друзья, те самые, которыми он обзавёлся, едва научившись выстраивать отношения с другими людьми, и которые были с ним вплоть до самого конца шестого курса, пробирались в его спальню из гостевых комнат. Они помогали друг другу бороться со сном, играя или рассказывая истории до тех пор, пока под их ногами не стихал грохот торжества. Именно так они понимали, что настало время для светового представления, и тайком выбирались из окна на крышу второго этажа. Всякий раз усаживаясь плечом к плечу и застывая от изумления, оттуда они наблюдали за шоу с присущими лишь детям благоговением и ощущением чуда.
Похоже, магглы нашли способ устраивать подобные забавы и для себя. Их шоу были не столь затейливы, но не уступали в красоте — многоцветные узоры, раскрашивающие небосвод. Услышав первый хлопок, Драко замер и одобрительно засвистел, прежде чем небо осветилось. Он стоял там, охваченный тем же благоговением, что и в детстве, но, сообразив, где находится, тут же стёр это выражение со своего лица.
Кажется, Грейнджер этого не заметила, всё её внимание было приковано к фейерверку. Драко понаблюдал за игрой света и тени на её лице и отвёл взгляд.
— Пойдём на мост.
— Что?
Малфой двинулся за ней к небольшому изогнутому мостику, ведущему, скорее, в сторону работы, чем дома: он находился в нескольких минутах ходьбы от обычного пути, но зрелище того стоило. Огненные залпы выпускались за озером, с окраины города, и всполохи отражались в воде, словно в покрытом рябью зеркале.