Гермиона чуть не сорвалась. Это было ясно по её красноречивому выражению лица и тому, как она сжала палочку до побелевших костяшек.
— Не равняй нас со своим лордом, Малфой. Твоя мать уже заболела и умирает. Не мы довели её до этого состояния. Мы хотим помочь ей, но нам нужна твоя информация. Мы не просим тебя никого убивать.
— Вы просите меня убить людей, находящихся там. Убить или отправить в тюрьму — какой из вариантов покажется вам предпочтительнее, — выплюнул он.
Они были не просто людьми. Они были его людьми. Теми, с кем он вырос, с кем устраивал все те глупые детские проказы, теми, кто поздравлял его с днем рождения каждый год с тех самых пор, как Драко издал свой первый крик.
Но это его мать. Весы — какая же чаша перевесит? Это был выбор. Вечный выбор для Драко. Неизменно очень тяжёлый.
Лобби, сегодняшний день
Драко пришлось подождать, пока подадут лимузин. Когда он был младше, подростком с карманами, полными отцовских денег, машины всегда были готовы к моменту его появления. Тогда это был его мир — и он вращался вокруг Драко.
Теперь же Малфой стоял в лобби первоклассного отеля и, постукивая по мрамору своими новыми сверкающими ботинками, чувствовал себя странно. Галстук давил, пиджак жал, и Драко уже собирался снять запонки и закатать рукава рубашки.
Складывалось ощущение, будто он опять в своей одежде, чувствует скольжение дорогого материала по коже. Будто бы вернулся обратно. Но Драко повидал и другой мир. И когда кто-то встречает свои кошмары в поношенных джинсах и линялой футболке, он не особо рассчитывает годом позже решать свои проблемы, стоя при этом в костюме. Именно так всё и происходит. Когда кто-то низвергается из своего роскошного мирка, то не возвращается обратно. Привыкает существовать на дне, пусть даже напоминание о прошлом образе жизни живёт под кожей и в изысканных манерах.
И всё же Драко это чувствовал. Чувствовал, как будет легко и просто вернуться. Именно это окружало его почти всю жизнь. Но какая-то иррациональная часть его отчаянно сопротивлялась этой мысли. Словно возврат к дизайнерской обуви и пунктуальности водителей будет означать утрату какой-то частички него самого. Того человека, которым он теперь стал.
Швейцар тепло улыбнулся ему, но Драко заметил его нерешительность. Обратил внимание, что мужчина не спускал с него глаз, поэтому и не поворачивался к швейцару спиной.
— Сэр, ваш транспорт прибыл, — за годы использования голос служащего начал дребезжать.
Драко кивнул, прошёл в открытую перед ним дверь и оказался в дождливом Лондоне. На мокрых улицах сверкали огни, в вечернем воздухе висела морось. Было тепло, и мир пах новизной.
Водитель придержал дверцу, и Драко благодарно кивнул, проскальзывая в кожаный салон. Ряд приглушённых светильников спускался с потолка и огибал бар, две бутылки шампанского дожидались своего часа. Драко был рад оказаться здесь первым, но судя по размеру лимузина и по приготовленным бутылкам, очень скоро у него появится компания.
Франция, после Башни: 1 год и 7 месяцев
Драко указал местоположение, составил карту и перечислил ловушки на пути к секретному входу в подземелья Ноттов. Затем подвинул клочок бумаги обратно к Грейнджер, игнорируя написанные слова. Игнорируя чувство, скрутившее ему живот.
— Это должно очень помочь, — она улыбнулась, и Драко стало неуютно.
Грейнджер теперь всегда так делала. С момента их пятой встречи в кафе. Будто он совершал какой-то достойный поступок. В ответ Драко сверлил её сердитым взглядом, и раньше этого хватало, чтобы Гермиона переставала улыбаться, но теперь она привыкла.
— Что-то ещё?
— Знаешь, мы нашли томик Дарвина в вещах твоей матери в доме, где она была. Я и не представляла, что она такая.
— А какой ты себе её представляла? — его голос звучал так, словно Драко ищет ссоры. Обычно рядом с Гермионой так оно и было.
— Не уверена, — похоже, Грейнджер чувствовала его вспыльчивую натуру и, когда дело доходило до потенциальных оскорблений, тщательно подбирала слова. — Я не представляла, что Малфои читают маггловские книги. Я думала, это что-то типа запрещённой литературы.
Она рассмеялась, словно это была шутка. Драко лишь пялился на неё в ответ, снова и снова крутя свою чашку.
— Вообще-то так и было. Просто моя мать никогда не обращала особого внимания на правила.
— О, — ей потребовалась пара секунд, чтобы найтись с ответом. — А ты читал Дарвина?
Именно тогда Драко в первый раз задержался после того, как Гермиона доела свои блинчики, и даже ещё дольше. Остался до тех пор, пока от выпитого кофе не стало потряхивать, а солнце не поднялось высоко и не стало теплее, пока кафе не заполнилось людьми.
Этот случай, однако, начал формировать характер их взаимодействия, и уже в следующий раз, выслушав её восторги по поводу блинчиков, он тоже их заказал. А вот через раз беседа оказалась такой запутанной и непростой, что Гермиона отправилась с ним к его жилищу, чтобы закончить разговор по дороге — Драко надо было подготовиться к работе. Тогда он впервые подумал о том, какой странной может быть прогулка с кем-нибудь рядом. Рядом с Грейнджер, которая шагала с ним в ногу.
В следующий раз она объявилась прямо в доме. Стояла в коридоре рядом с одной из шлюшек, что заигрывала с ней, пока Драко не вышел из кухни и не заметил гостью. Но он позволил соседке думать, будто Грейнджер просто что-то ищет: слишком уж забавно было наблюдать за тем, как Гермиона отбивалась от комплиментов.
Лимузин, сегодняшний день
Симус Финниган таращился на Драко из противоположного угла машины, и тот не спускал с него глаз в ответ. Пока Малфой сидел тут один и размышлял по поводу шампанского, пространство казалось огромным. Теперь же места не хватало. Ему чудилось, что даже вытянуть ноги вряд ли получится.
— Я слышал, что ты приглашён. Но никто не знает всей истории.
Драко должен был догадаться, что ему предстоит ехать с гриффиндорцем. Это уже стало правилом — подкидывать ему что-нибудь эдакое в самые волнительные моменты жизни.
Драко негромко хмыкнул, глядя на проплывавший за окном пейзаж, на другие жизни, на кого угодно, лишь бы не на своего попутчика.
— Сомневаюсь, что я знаю твою.
Драко отдавал себе отчёт в существовавшей разнице. Огромной зияющей пропасти, лежавшей между заносчивым засранцем, который сидел перед ним, и заносчивым засранцем, которым являлся он сам. Хотя, это было не столь уж важно — так уж сложилось. Драко не было никакого дела до Финнигана, а тому — до Драко. Малфою это было кристально ясно. Не он пытался завязать разговор, и с того места, где общение должно было окончиться — даже не начавшись, — Финниган продолжил.
— Я родился полукровкой. Отправился в Хогвартс. Был отобран на Гриффиндор. Моими друзьями стали чистокровные, магглорождённые и полукровки. Когда Волдеморт вернулся, даже вопроса не стояло о том, на чьей стороне я буду. Я сражался за своих друзей, и это было правильно. Конец истории.
— Какой героизм, — протянул Драко, откинувшись на спинку сиденья.
— Я знаю, — быстро откликнулся Симус, и Драко краем глаза заметил, как тот нагнул голову, словно собирался наброситься. — А что насчёт тебя, Малфой?
— Это не твоё дело, Финниган.
— Я рассказал тебе о себе.
— А я о себе не расскажу. Я тебя ни о чем не просил.
— Ты это подразумевал.
— Это ты так решил.
— Отлично. Тогда останусь при своих догадках. Пытался убить профессора Дамблдора, сбежал, прятался как трус, подёргал за кое-какие веревочки, подписал уйму счетов, сумел отмыться. Верно? — Драко хранил молчание. — Да, думаю, всё так и есть.
— Невероятная проницательность. Я потрясён.
Финниган помолчал.
— Значит, неверно?
— Ты можешь делать собственные выводы.
— Малфой, что ты так старательно прячешь? — зло прошептал Симус, излучая опасность, схожую с той, какую источал его отец, когда ловил Драко на том, за что мог бы и прибить.