Настроение улучшилось после посадки в Рованиеми. На аэродроме был выстроен почетный караул из состава 9-й Пехотной дивизии, под командованием ее командира, получившего звание генерал-майора всего три недели назад, Хьялмара Сииласвуо. По краям взлетной полосы стояли 12 самолетов Северо-Карельской армейской группы. Это были шесть истребителей Бристоль «Бульдог» и шесть учебных VL» Найма». Маршал с удовольствием принял рапорт командира дивизии и прошелся вдоль строя пехотинцев. Парни производили хорошее впечатление и ревностно «ели» глазами начальство. Карл Густав почувствовал, как меланхолия отступает, он улыбаясь поздоровался с командующим группы генералом Туомпо и пошел вместе с ним к автомобилю. Через час в штабе началось совещание. Северо-карельская группа отвечала за оборону участка от Лиексы до Кухмо и имела в своем составе 9-ю Пехотную дивизию, отдельный артполк из двух дивизионов 122 мм гаубиц и четыре Егерские бригады. Всего около 35 тысяч активных бойцов. План генерала Туомпо заключался в следующем: основные силы сосредотачивались по центру позиции в районе крупного поселка Суомуссалми, это должны быть 9-я Пехотная дивизия, две бригады и артполк, направления Кухмо и Салло прикрывались каждое одной Егерской бригадой. Мощный центральный кулак позволял быстро разбить наступающие советские войска в районе Раатской дороги и по рокадным шоссе оказать помощь любому из флангов. Все три населенных пункта были прикрыты полевыми укреплениями и приспособлены к круговой обороне. На прошлогодних маневрах были отработаны различные варианты действий, в том числе и передислокация по железной дороге. Командование армейской группы лучилось оптимизмом и готово было представить план переноса боевых действий на сопредельную территорию. Маршал слегка остудил их порывы, напомнив, что в конце января он заберет дивизию, артиллерию и одну из бригад, правда пообещав в течении января выделить на две — три недели группу истребителей и группу бомбардировщиков.
— Запомните господа — говорил он — я рассчитываю на максимально быстрые и эффективные действия. Перерезайте коммуникации, подтягивайте артиллерию и ударами с разных направлений добивайтесь решительной победы. В феврале у вас уже не будет ни численного, ни качественного перевеса, вот тогда для вас наступят тяжелые времена позиционной борьбы, но я надеюсь, что вы справитесь. К этому моменту судьба войны будет решаться на Перешейке». В армейской группе Маннергейм провел еще двое суток, дал смотр войскам, произнес несколько речей перед офицерами, слетал к Суомуссалми. Похоже, что все было подготовленно на совесть и Маршал весьма довольный увиденным отправился дальше в Сортовала.
За двадцать минут перед посадкой командир экипажа разбудил задремавшего Густава и показал пальцем в иллюминатор. Оказывается их «Дуглас» сопровождал почетный эскорт, четыре «Пири». «Рамы» попарно зависли с обеих сторон на расстоянии 50 метров и шли как привязанные. «Красивые и грозные машины,» — думал Маршал — «молодец Шацки, только маловато их, жаль что в «Словацких трофеях» не оказалось чешских двигателей. Хотя, грех жаловаться, немцы не поскупились. Две недели финские пароходы под прикрытием новеньких миноносцев вывозили вооружение и боеприпасы из Данцига и Кенигсберга. Поступило то чего так не хватало армии: противотанковых пушек — 250 и ружей — 500. Боеприпасы — почти 800 тысяч снарядов всех калибров. Польские клоны шведских зениток 75 и 40 мм, благодаря им удалось не только полностью укомплектовать все полки ПВО и отдельные дивизионы, хватило даже на зенитный полк ВМС. Вот моряки радовались!» — Маннергейм улыбнулся — «Правда как к словакам попали 160 немецких 20 мм зенитных автоматов с тремя комплектами боеприпасов не знал ни кто, особенно русские. Мда-а, если бы узнали то был бы дикий скандал, но обошлось. Зато теперь все дивизии и бригады имеют свои зенитные батареи. Целый пароход загрузили всякой военной мелочевкой — телефоны, кабель, колючая проволока, каски, всего не упомнишь. Тыловики чуть с ума от счастья не сошли!» Самолет затрясло, в иллюминаторе мелькнули близкие сосны, «Дуглас» приземлялся.
Командующий Карельской Армией Леннарт Карл Эш встречал Верховного Главнокомандующего подчеркнуто официально, как будто не было многолетней совместной работы в Главном штабе. Сухой доклад, приглашение в штаб и ни каких эмоций. Маннергейм понимал — Леннарт нервничает. Было от чего, самая крупная группировка войск, все лучшее, что имела Финляндия было сосредоточено здесь в Карельской Армии. Когда они остались вдвоем, Маршал заговорил первым:
— Господин генерал-лейтенант прекратите истерику! — и уже мягче- Леннарт, не психуй! Профессионалов против тебя не будет, во всяком случае по началу, с конца декабря на вас будет работать все ВВС, чистое небо — гарантировано, чего еще? Ты справишься! Ладно, показывай что вы решили.
Эш покрутил головой, как будто воротник мундира был ему тесен и выдохнул:
— Большие ресурсы, большая ответственность. Прошу в оперативную комнату.
Доклад Эша перед картой рисовал следующую картину — в Северном Приладожье существовали три оперативных направления: Китиля — III корпус, Лоймола-Толваярви — IV корпус и Иломантси. Иломантси прикрывался одной Егерской бригадой, задача — сдерживать наступление противника обороной по рубежам до полного истощения. Размен пространства на наступательный потенциал.
Толваярви — 6 и 11-я Пехотные дивизии, Артполк — два дивизиона 122 мм, 2-е Егерские бригады, 2-я Кавалерийская бригада, задача — разгром противостоящего противника, выход в тыл группировки наступающей на Лоймола.
Лоймола — 10-я Пехотная дивизия, задача — фронтальная оборона, окружение и уничтожение совместно с Толваярвской группировкой соединения противника.
Кителя- 1-я Пехотная дивизия, Артполк — два дивизиона 122 мм, один дивизион 152 мм, задача — сдерживание наступления противника позиционной обороной. 12-я Пехотная дивизия, 1-я Кавалерийская бригада и Егерская бригада — обход вражеского соединения, перехват коммуникаций, окружение, уничтожение.
В конце января, начало февраля переброс ударной группировки на Перешеек.
Маннергейм задумался, потом ответил коряво переведенной с русского на финский фразой Фельдмаршала Суворова: — «Гладко было на бумаге, но забыли про овраги, а по ним ходить». Эш недоумевающе поднял брови. Маршал пояснил:
— Мне не нравится то, что действия корпусов спланированы как две независимые операции, вы не учитываете обычных военных случайностей. Противник может действовать совсем не так, как вам кажется, особенно — русский. Перерабатывайте план, у вас не два корпуса, а одна армия, найдите взаимодействие и поддержку. Время есть, ищите другое тактическое решение. К концу января вы должны высвободить три пехотные дивизии, два артполка, обе Кавбригады и Егерскую бригаду для Перешейка. Думайте.
Не оставаясь на обед, Маннергейм поехал в войска. В первую очередь направился к своему протеже в элитную первую Пехотную дивизию — полковнику Пааво Талвела, на следующий день по всем ключевым точкам Карелии, обозначенным Эшем. Только через четыре дня Маршал снова появился в Сортовала. Штаб армии напоминал растревоженный улей, сам генерал-лейтенант был серого цвета, под стать ему были его офицеры, — «Ясно, — подумал Густав- спать им не пришлось, ну-ну и что же придумали?» Доклад длился два часа, оперативный отдел был завален картами, графиками перевозок, расчетами пропускной способности дорог с обеих сторон фронта, схемами взаимодействия с артиллерией и авиацией.
— Хорошо, — подвел итог Маннергейм, — будем считать, что так все может получиться, только прошу помнить о том, что любой план действует до первого выстрела, будьте готовы энергично реагировать на изменения. Удачи вам.
Самолет Верховного Главнокомандующего был на подлете к Виипури, когда из Хельсинки начали поступать тревожные сообщения. Маршал принял решение прервать инспекционную поездку и лететь сразу в Ставку.
20 глава. Началось!
Самолет Маршала садился в Утти когда уже начинало темнеть. У здания управления полетами выстроился почти весь штаб ВВС, рапортовал командующий, генерал-майор Ярл Линдквист. Маннергейм, небрежно козырнув, бросил ему:
— Садитесь ко мне в машину, по дороге доложитесь обстоятельно.
Они недолюбливали друг-друга, все началось с разногласий по поводу структуры финской авиации. Линдквист был сторонником «Доктрины Дуэ», а Маршал настаивал на развитии истребительной авиации в первую очередь. Конфликтовать в открытую не позволяла субординация, но отношения были подчеркнуто официальными.