— Не, не надо. Я в первый вылет не пойду, поведёт второй комэска, калач тёртый, справится. А вот в 11.30 поведу тройку, мы единственные остались, кто 22 июня войну встретили. Дадим сольный концерт.
— Лев Львович, ты чего удумал? Жить надоело?
— Жить? Нет, жить не надоело, но и под следствие тоже не пойду. Плавали, знаем. Тихо, тихо. Полком командую я, приказать как распределить силы ты мне не можешь. Так что оставайся и расхлебывай сам. Едрись оно все конём!
Вторую массированную высадку JG 51 не проворонили, но и такого отпора тоже не ожидали. По меркам зимы 42-го десяток "Убивцев" и пара "американов" это была сила, а немцы подходили "Швармами", по нашему — звеньями и сводная эскадрилья 5-го полка их рвала вдребезги и пополам. Главное было вовремя заметить как они подбираются к Г-2-м. Эти тихоходные громадины были сегодня "гвоздём программы" — везли шестнадцать "дивизионок" — ЗИС-3, будущий "артиллерийский кулак" десантного корпуса. Эти машины должны были долететь и сесть во что бы то ни стало. Вот Шестаковцы и старались, привычно эшелонируясь по высоте. Нижнее звено шугало шварм, те уходили с набором высоты, а там их, оставшихся без скорости "принимал второй этаж". За сорок минут боя трое достоверно сбитых, а из "сараев" только один, дымя, пошёл на вынужденную. Потом была небольшая пауза и пожалуйста, адекватный ответ, штук десять "мессеров" и где они их только нашли? А горючего уже и нет, надо уходить, а как уйдёшь, если тебя все время атакуют? Правда есть понятие — "нарастить усилия", вот подполковник Шестаков со своей тройкой и нарастил, со стороны солнца да с преимуществом по высоте. Два "худых" — "Ротте" по ихнему, один с отстрелянной плоскостью закувыркался, другой, ведущий, с чёрной полосой дыма, к заснеженному лесу, наверное взорвался, смотреть было некогда. Сводная эскадрилья, воспрянув духом, перехватила инициативу. Немцы шарахнулись и ушли в сторону, "ножницами" отсекая виснувших сзади "ястребков". Наши заспешили на базу, а тройка осталась, у них бензина ещё на полчаса хорошего боя. Хороший бой не заставил себя ждать, ведь транспорты все тянулись и тянулись.
Дымящий "Дуглас" разве что верхушки елей брюхом не цеплял, а два 109-х, выпустив закрылки, пристроились сзади и поливали его как из шлангов. Только увлеклись "камрады", не заметили как из дымки материализовались три серо-голубые тени и под углом "три четверти" атаковали. Левый вспыхнул сразу, а правый, звериным чутьем уловив опасность, резко вертанулся в строну, поставив машину на крыло. Пара 200-х просвистела мимо, а третий, чуть приотставший, буквально располовинил "Месса" сдвоенной пушечной очередью.
Размен высоты на скорость, теперь опять нужна высота, только такой роскоши Шестаковцам давать никто не собирался. Видимо это были те, кого пятнадцать минут назад сводная эскадрилья гоняла ссаными тряпками и только нехватка бензина спасла немцев. Теперь они твёрдо решили свести счёты, даже ползущие мимо "Дугласы" их не привлекали. "Мёльдерсам" нужны были эти, серо-голубые. "Собачья свалка", прямо скажем не тот вид боя который нужен при численном меньшестве, ведь "Двухсотый" на виражах "не ах". Но раз влипли, то надо выкручиваться, "Мессершмитт" тоже не самый маневренный самолёт, так что ещё посмотрим, кто кого. Закрылки на 30, мотор на форсаж и тянуть ручку на себя, только высоты совсем нет, а сзади целый шлейф из "Мессеров". Была бы пара, пожалуй бы он их перекрутил, а тут четверо на хвосте, а четверо выше, встали в колонну и клюют сверху, ловя его на доли секунды в прицел. По фюзеляжу стучат пули, как стукнет снаряд, то всё, "привет родителям". Не-ет, я вам не мишень, в одиночестве помирать не подписывался. Газ прибрать, закрылки на 50, левая нога, скольжение, есть, попался субчик! 109-ый проскочил вперёд! Получи сскатина! Нна! Нна! Бесконечная очередь хлестала по немцу, тот буквально разваливался на глазах. Тут давно ожидаемый удар. Как кувалдой в левый бок и ногу. Ручка стала подозрительно лёгкой, всё, отлетался, в кабине дым. Скорости нет, высоты тоже, но чудо все же случилось, лес под крылом исчез и "Двухсотый" рубя винтом сугробы заскользил по поверхности не то озерца, не то болота. Даже не скапотировал. Чудо да и только.
В серо-стальном небе лениво плывут двухмоторные силуэты. Мелькнула мысль: — "Они там плывут, потому что я здесь лежу. Это хорошо. Лучше чем наоборот". От горящего "Убивца" поднимается жирный столб дыма, странно, почему не взорвался? Лыжники? Финны? Если на лыжах, то точно финны, надо стреляться, в плен не хочу. ТТ из запазухи, дёрнуть затвор, черт, какой тугой. Рука трясётся.
— Эй, летун! Не стреляй, свои!
С трудом выталкиваю слова: