И как жизнеутверждающий гимн их внутренней победе над самой смертью звучит последний диалог рассказа:
— Что происходит?
— Господин обер-лейтенант, русские…
— Что — русские?
— Они смеются…
И больше действительно не надо никаких слов — не требуется дальнейшего повествования… Всё сказано. И читатель в эту минуту словно находится там, среди этих солдат, выигравших даже в смерти свой последний бой. И наше ощущение гордости за этот смех, наверное, и есть то, чего нельзя потерять нам, живущим здесь и сейчас.
Поэтому нет сомнений, что эта книга позволяет нам понять что-то очень важное внутри себя, а значит, она стоит прочтения.
Глубоким трагическим лиризмом проникнут «Никогда не написанный рассказ» о судьбе безнадёжно больного человека:
«В ту ночь я очень долго не мог уснуть. Я вспоминал свою жизнь, словно разглядывал альбом с цветными фотографиями. Постепенно я шёл от детства к юности, не забегая вперёд — времени было достаточно. Я открывал все, даже самые дальние ящики своей памяти, вытаскивая и рассматривая их содержимое».
Роль иллюзий, опасность или, напротив, осознанное стремление принять видимость за реальность — эти психологические мотивы выступают здесь на первый план.
Что касается исторического, временнόго контекста, то отличительной особенностью книги «Сухая ветка» является отсутствие в большинстве рассказов привязки к конкретному времени, а иногда и к месту (отсюда и иноязычные антропонимы Штольц, Шульц, Большой Ти), и отсутствие топонимической конкретики, что делает эти произведения актуальными безотносительно к хронотопу. Но в последнем рассказе — «Сухая ветка» — вдруг прорывается глубокая любовь автора к своему исконному месту на земле, к человеку, который живёт на этой земле. Аллегории сменяются пронзительным лироэпическим повествованием, и читающий понимает, что автор кровно связан с жизнью своего народа, с его прошлым и настоящим.
Знакомство с книгой рассказов «Сухая ветка» убеждает нас в том, что эта книга не случайна в судьбе самого автора: она была выстрадана им на собственном личном и писательском опыте и, может быть, отражает скрытую драму жизни всякого творческого человека, остро чувствующего движения собственной и чужой души.
Во многом автобиографические по своим настроениям, эти рассказы о людях, не понятых, одиноких и болезненно переживающих это «одиночество в толпе». В то же время можно сказать, что главным героем рассказов А. Оберемка является сама жизнь, какою её знает, видит, чувствует автор. И именно поэтому ему удалось создать замечательные по выразительности, детализированности и психологической глубине произведения.
Эти рассказы будят и воображение, и мысль читателя, заставляя его ещё раз вглядеться в кантовское звёздное небо и задуматься о нравственном законе внутри себя. И, рекомендуя читателю данную книгу, я хочу процитировать самого автора:
«Главное, оставайся человеком. <…> И тогда в этой жизни не пропадёшь».
Лана Яснова (Светлана Кошарная),
член Союза российских писателей,
доктор филологических наук, профессор
Переплёт
— Вы — самый молодой из всех писателей, с которыми сотрудничает наше издательство, — медленно и уверенно, словно выдавливая жирным и крупным шрифтом каждую букву, говорил сам Большой Ти, глава и владелец крупнейшего издательства в нашем городе.
У Большого Ти (вторая часть прозвища была сокращением его непроизносимой фамилии, первая же указывала как на его всемогущество в издательском деле, так и на тот объём, который он занимал в пространстве) печатались только маститые писатели. Я же, молодой литератор, едва ступивший на стезю творчества, попал в поле зрения Большого Ти случайно, благодаря частым телефонным звонкам упрямой рыжеволосой девицы, дочери одного из городских финансовых воротил, с которой некогда встречался и которой имел несчастье в порыве страсти и вдохновения прочесть несколько свежих строк.
— Позвольте вас поздравить, молодой человек, — продолжал Большой Ти. — Это, несомненно, большая удача для вас. Я имею в виду то, что на ваше творчество обратило внимание именно наше издательство, — на лице Ти отразилось такое самодовольство, будто бы этим лицом печатались все тиражи издательства. Я представил Большого Ти, щёлкающего челюстями и выплёвывающего очередную книгу.
Явно наслаждаясь производимым эффектом, Большой Ти запел о великой роли издателей в жизни и творчестве всех начинающих писателей и поэтов. Он сравнил продукт союза писателя и издателя с безупречными творениями самого Господа Бога, причём в этом союзе, естественно, писатель довольствовался всего лишь ролью генератора идей, а издатель был тем самым Творцом, до блеска натирающим звёзды.