Вот выдержки из нее:
«…При вводе наших войск в Монголию действовать в полном согласии и контакте с Народно-революционной армией Монголии, с особым вниманием относясь к правам и быту, а также взглядам монгольских масс, ни в чем не оскорбляя национального и религиозного чувства, в особенности бережно относясь к буддийским браминам.
…При отдельно действующих наших частях и войсках Дальневосточной республики должны быть представители от временного Монгольского революционного правительства.
…Красномонгольские части составляют особую Красномонгольскую армию с главкомом во главе, назначенным Временным революционным правительством Монголии.
…Местные средства Монголии могут быть использованы только через местных представителей Временного революционного правительства Монголии.
…Отбитое у Унгерна захваченное у жителей имущество не считать трофеями, а возвращать владельцам-монголам через войсковых и местных представителей монгольского правительства.
…Иметь в виду: все захваченное оружие передавать через монгольское правительство в распоряжение Красномонгольской армии, впредь же до укомплектования таковой захваченное оружие иметь на особом точном учете при частях, о передаче его Красномонгольской армии последует дополнительное распоряжение Военного совета Дальневосточной республики.
…Разосланное воззвание на монгольском языке распространить возможно шире всеми средствами.
…Возможно полнее и тщательнее инструктировать о взаимных отношениях с местным населением и китайскими войсками как всех войсковых начальников частей, входящих в пределы Монголии, так и всех народоармейцев…»
Подобной инструкцией снабжены и все части Красной Армии. Мы видим добрую волю наших друзей. Они готовы выполнить свой высокий интернациональный долг.
С своей стороны, мы должны разъяснить аратам смысл происходящих событий. У меня в руках воззвание к монгольскому народу:
«На стороне нашей Народной армии выступают красноармейцы Советской России. Не бойтесь их, это не гамины или белобандиты Унгерна, которые занимались грабежами и убийствами. Красноармейцы преследуют великую цель оказания помощи угнетенным народам всего мира в деле их национального освобождения, без различия национальностей и религии. Поэтому их нельзя ставить на одну доску с войсками империалистических сторон, которые, как хищники, стремятся лишь к захвату чужих земель, богатств, людей и скота. Красная Армия — превыше всего ставит интересы народных масс, она борется за то, чтобы ликвидировать разбойничьи банды, и никогда не позволит обирать население нашей страны.
Когда Красная Армия покончит с Унгерном, она вернется в Россию. Мы призываем население спокойно заниматься своим трудом. Нет причин для беспокойства и сомнений. Все, кто будет сеять панику, бросать скот и бежать, будут привлекаться к строгой ответственности…»
Совещание постановило вступить в решительный бой с врагами и освободить Ургу. Во все концы страны поскакали уполномоченные Центрального Комитета Народной партии. У каждого за пазухой была пачка листовок, отпечатанных типографским способом. Появились листовки и в стане врага. «Воззвание к монгольскому народу» проникло и во дворец богдо-гэгэна.
— Нашему правлению приходит конец, — сказал он Чжалханцзе хутухте. — Мятежник Сухэ решил завладеть престолом и призвал красных. Нет спасенья!.. Ты — мудрый: отвечай!
Чжалханцза был напуган воззванием не меньше, чем «солнечно-светлый». Красные войска идут на Ургу! Конец, конец всему!..
— От барона прибыл гонец, — отозвался он. — Вот письмо. Еще не все погибло.
— Читай!
Чжалханцза дрожащей рукой разгладил листок, прочитал, запинаясь на каждом слоге:
— «…B настоящее время для меня лучше вступить в пределы России и увеличить свои силы надежными войсками, которые не будут поддаваться обману красной партии. Увидев это, красные, боясь быть отрезанными, — наверное, вернутся обратно. Правительство Сухэ-Батора и других будет легко ликвидировано, если не будет помощи красных…»
Барон предлагал богдо-гэгэну переехать со своим автономным правительством на запад в Улясутай под защиту белогвардейских отрядов и войск Хатан-Батора Максаржаба. Из Улясутая можно будет начать наступление против Народной революции.
Неожиданно «солнечно-светлый» залился пьяным смехом:
— Боги лишили разума нашего друга барона! Под защиту Максаржаба… моего давнего врага, такого же мятежника, как Сухэ!.. Кто меня сейчас может защитить, кроме вечно живого, восседающего на лотосе? Барон разбит и доживает последние дни. Он как волк в капкане. В Кобдо и Улясутае араты бьют белогвардейцев. Все словно обезумели. Чернь больше не чтит богов, потеряла уважение к моей святости. Максаржаб по нашему высочайшему повелению отдан во власть барону, но в этом человеке живет дух свободы. Максаржаб понимает, что он в плену, и только ждет минуты, чтобы нанести белогвардейцам удар в спину. Урга — святой город, и отсюда я никуда не поеду! Так и передайте барону. Я слепой, несчастный старик. Я, так же как и Хатан-Батор, в плену у белого барона и его банды. Мой народ еще не совсем утратил веру в меня. Кроме того, Сухэ-Батор обещал не поднимать на меня руку. Ты же сам уверял, что революционеры не стремятся захватить мой трон, ч — Я слышу слова великой мудрости, — смиренно откликнулся Чжалханцза. — Мы останемся в Урге. Мы постараемся договориться с революционерами. Я сам сделаюсь солдатом, возьму копье и буду помогать революционерам бить нашего друга белого барона. Пути мудрости извилисты. При всех обстоятельствах мы обязаны позаботиться о троне.