— А Эмили не с вами? — спросил наконец Бен.
— Нет, она прислала меня.
— Как она?
Стенли пожал своими буйволиными плечами.
Бен неуклюже сказал что-то насчет того, как ужасно все, что случилось.
— Ну, положим, мы прекрасно знали, к чему дело идет. Разве нет?
Эта бесцеремонность не понравилась Бену.
— Как вы можете так говорить? Лично я все это время надеялся…
— Вы белый. — Словно этим все сказано. — Вам легко надеяться. По обыкновению.
— Вот уж не вижу никакой разницы, белый или черный, уверен…
— Не очень-то уверяйтесь. — И его дьявольский хохот на миг сотряс крохотное пространство комнатенки Бена.
— Когда похороны? — Бен постарался, как мог, вежливо переменить тему разговора.
— Не раньше воскресенья. Мы еще тело не получили. Говорят, завтра или послезавтра.
— Могу я чем-нибудь помочь? Ведь похороны это такие хлопоты, расходы. Прошу без церемоний.
Тот отмахнулся.
— Все сделано.
— Но ведь расходы… Все это дорого стоит.
— У него страховка была. Да и братьев оказалось довольно.
— Позвольте, я не знал ни одного.
— Да вот он я, один из них. Глядите. Мы все ему братья. — Снова он разразился вдруг неожиданным и неуместным хохотом, от которого, казалось, задрожали стены.
— Когда они сообщили Эмили все это? — спросил Бен, скорее, чтобы прекратить этот оглушающий рев.
— А никогда. — Стенли повернулся и сплюнул в открытую дверь.
— То есть вы хотите сказать, они не прислали даже извещения?
— Она по радио узнала, как и все мы.
— Что?!
— …На следующий день позвонил адвокат. Фараоны сказали, что, мол, извиняются, не знали, где ее найти.
Наступила тягостная тишина. И тут, сообразив, что они как стояли, так и стоят на ногах, он через силу заставил себя быть гостеприимным и показал гостю на одно из двух кресел, которые утащил сюда из дома, когда Сюзан купила новый гарнитур для холла.
• — Садитесь.
Стенли тут же опустился всем своим грузным телом в кресло, обитое ситцем в цветочек.
Бену снова пришлось нарушить молчание. Он встал, чтобы взять с письменного стола свою трубку.
— Прошу извинить, сигарет вам предложить не могу.
— Ладно. Свои имеются.
Потом Бен поинтересовался, зачем Эмили прислала его.
— У нее есть ко мне просьба?
— Ничего особенного. — Стенли сел, нога на ногу, одна штанина задралась, открыв красный носок. Белые туфли, красные носки. — Мне тут по дороге было, вот она и попросила заскочить. Просто сказать, чтобы вы не беспокоились.
— Боже мой, чего ради ей-то в ее положении взбрело в голову заботиться обо мне?
— А понятия не имею. — Он ухмыльнулся и пустил дым колечками.
— Стенли, как вы познакомились с Гордоном и его семьей? Вы давно дружите? Почему, когда нужна помощь, они обращаются именно к вам?
Смешок.
— У меня же машина, разве не понятно?
— Не вижу связи. При чем тут машина?
— А при том, что в ней все дело, lanie, — Снова это словечко, точно глиняный шарик, выстреленный мальчишкой из трубочки, без промаха бьющий между глаз. А Стенли уселся поудобнее. — Если у человека, как у меня, такси, он всегда к месту. Как говорится, к вашим услугам. В любое время. Ну, скажем, нарвался там на хулиганов чей-то благоверный. Вы подбираете его и везете домой или там в больницу. Или выручить кого надо, если застукают. То же самое, пожалте. Или там парень лишнего набрался в пивной. Или дама ищет себе провожатого, а без машины-то, — он сложил пальцы в кукиш, — ищи, вот найдешь! Шлюха. Понятно, что говорю? Ты на месте. Пожалте. Ну берешь их, слушаешь, как они в жилетку плачутся. Ты им и банк, когда где ссудишь до завтра, — он потер пальцем о палец, — и так всю дорогу, говорю вам. Если у тебя такси, ты первым знаешь, когда там ищейки облаву готовят, можешь предупредить своих ребят. Каждую полицейскую дубинку знаешь, а заодно и сколько ей надо заплатить. Где, как говорится, соснуть можно, а где затаиться. Все самогонщики наперечет. Нужна кому stinka, так он прямо к тебе, а?