— Товарищи дорогие, это же пусковой объект нынешнего года! — воскликнул он. — Даже без учета задачи, которая встает сейчас, вы не имеете права строить ТЭЦ-два так медленно! Газета вас критикует слишком мягко!
Глаза Рашова были подняты вверх, к прорехе в крыше, через которую виднелся кусочек холодного серого неба.
Шанин медлил с ответом. Вперед решительно выдвинулся Замковой.
— Правильно, ТЭЦ-два в плане ввода третьего квартала, — подтвердил он. — Но сомнительно, оч-чень сомнительно!
Он удрученно покачал головой, избегая устремленного на него взгляда Шанина.
Рашов повернулся к Шанину:
— Что вы скажете, Лев Георгиевич?
— Мы делаем все от нас зависящее, Валерий Изосимович.
— Не видно этого, — недовольно заметил Рашов. — Даже фундаменты для котлов не уложены. Не собираетесь ли вы пускать ТЭЦ-два вместе с основными цехами?
— Ваш упрек, Валерий Изосимович, звучит для меня похвалой. — Шанин говорил почтительно. — Если бы мы сумели ввести в эксплуатацию блок цехов одновременно с ТЭЦ-два, нам сказали бы за это большое спасибо.
— Весь вопрос — когда? Электростанцию нужно сдать как можно быстрее. Если и весь блок сдадите, услышите спасибо. А сдадите то и другое через два года...
— Не знаю, Валерий Изосимович, — Шанин пожал плечами. — Я веду строительство так, чтобы все объекты шли равномерно...
— Но пуск ТЭЦ-два в плане ввода этого года! — перебил Рашов. — Мы уже имеем основание спрашивать за срыв задания!
— Валерий Изосимович, вы же умный человек. — Шанин выдержал едва заметную паузу. — Вы же знаете, как делаются эти планы. Экономисты Афанасия Ивановича пишут в главк: надо обязать трест сдать ТЭЦ-два. В главке сидит накрашенная дамочка и механически переписывает их пожелания в приказы. Если работники комбината скажут, запишите Шанину сдать ТЭЦ-один, она и ТЭЦ-один запишет. Я правильно говорю, Илья Петрович? — Шанин обернулся к Чернакову.
Чернаков, улыбнувшись, подтвердил:
— Бывает, спешат, где не нужно...
— Вы в самом деле считаете, что с вводом ТЭЦ-два спешить не следует? — холодно спросил его Рашов.
— У нас электроэнергии пока хватает, Валерий Изосимович, — согнав с лица улыбку, оправдывающимся тоном сказал Чернаков.
— В вашем энергохозяйстве работает шестьсот человек, а ТЭЦ-два со всем подсобным комплектом будут обслуживать триста. Себестоимость киловатта снизится в пятнадцать раз. Секретарю полагается уметь считать, — резко закончил Рашов. — Времена, когда можно было руководить в общем и целом, прошли, Илья Петрович!
Он направился к выходу из цеха, Чернаков и Волынкин двинулись следом. Шанин взял Замкового под руку, придержал шаг.
— Зачем это вам понадобилось, Афанасий Иванович? — спросил он.
— Об-бъективная картина, Лев Георгиевич! Вы же не станете отрицать, что...
— Я вам расскажу притчу о скорпионе и лягушке, — перебил Шанин. — Пожар прижал скорпиона к берегу, он должен сгореть. Вдруг он видит лягушку. «Спаси меня», — попросил скорпион. «Я могу это сделать, — ответила лягушка, — но ведь ты меня ужалишь, и я погибну». — «В этом случае я тоже погибну», — возразил скорпион. Лягушке показалась убедительной логика скорпиона, она взяла его на спину и поплыла. До середины реки скорпион сдерживал в себе инстинкт, потом все-таки не устоял — ужалил лягушку, и оба утонули. Натура взяла верх над здравым смыслом. Если слышали, извините, что старо.
— Вы шу-тник! — Замковой деланно захохотал, лицо покрылось красными пятнами.
— Я был уверен, что притча вам понравится. — Шанин прибавил шагу.
— Я бы хотел взглянуть на подъездные пути, — сказал Рашов, дождавшись его.
Интерес Рашова был Шанину непонятен. Подъездные пути можно построить за три месяца. «Ах, да! Ведь транспорт — его специальность, — вспомнил Шанин. — И молодой человек, говорили мне, исследует какую-то транспортную проблему, кажется, транспорт будущего. Все помешались на будущем», — усмехнулся он про себя.
Дорога к железнодорожной станции шла лесом. Весной, в распутицу, ее разбили, в сушь колдобины затвердели. Машины со стоном прыгали с кочки на кочку, Рашов хмурился. «Надо было ехать кружной дорогой, чтобы по мелочам гусей не дразнить», — подумал Шанин.
Лес раздвинулся, впереди показалась железнодорожная насыпь; дорога круто повернула к строящимся зданиям. Шанин остановил машину.
Из окна высокого здания, похожего на вокзал, выпрыгнул рабочий лет тридцати, пятерней пригладил огненную шевелюру, дерзкими темными глазами скользнул по Шанину, перевел взгляд на Рашова, громко сказал: