— Я не понимаю, — цедил он, исподлобья глядя на Энтина, — этот Белозеров что, ворует стройматериалы? Нет, ему их выделяют. Или Белозеров что, сооружает себе из этих материалов дачу? Нет, он строит объекты для комбината. Ах, он строит быстрее других?! Но, простите, за это я привык людей хвалить. Тогда за что же мы критикуем начальника Спецстроя? Сия логика моему уму недоступна, прошу разъяснить.
Несколько журналистов поддержало его. Ивкович, слушая реплики, смотрел на Энтина и саркастически улыбался — левый угол приоткрытого рта уполз вниз, а правый оставался неподвижным. Дина недолюбливала Ивковича за язвительность, но не показывала этого; Энтин не любил откровенно, не скрывая своих чувств. Ивкович платил ему тем же.
Энтин и Ивкович сидели в одной комнате и обменивались новостями, без лицемерия интересовались здоровьем, однако стоило кому-либо из них допустить ошибку в опубликованной корреспонденции, как второй выставлял автора на осмеяние редакции.
Дина расценивала их отношения как скрытое соперничество. Энтин, чьи фельетоны некогда потрясали город, с возрастом начал сходить со сцены; Ивкович, наоборот, лишь расправлял плечи. Он пришел в Динин отдел с судостроительного завода, где занимался нормированием труда. Литературной подготовки не имел и писал весьма коряво, но редактор считал, что газетный стиль — дело наживное, главное — уметь правильно оценить факты, а это Ивкович умеет.
В какой-то миг Дина подумала, что критика Ивковича не лишена логики; ведь и в самом деле — что Белозерову до отставания Голохвастова? Ему важно свои объекты строить хорошо.
— Спорить тут не о чем, — недовольно сказал Иван Варфоломеевич, почесывая дужкой очков литой подбородок. — Газета дает оценку не Белозерову, а руководству треста. Мы, кроме всего прочего, осудили стихийность в распределении материальных ресурсов строительства. Что тут неправильного? Статья одобрена в горкоме, так что спорить не о чем, — повторил он и заговорил о других газетных материалах недели.
Когда вернулись после летучки в свою комнату, Ивкович бросил:
— Я остался при своем мнении.
Он словно приглашал продолжить спор, но Дина промолчала, а Энтин проворчал себе под нос что-то насчет ослиной принципиальности. Ивкович решил пропустить его ворчание мимо ушей.
На том события, связанные со статьей, вероятно, и кончились бы для Дины, если б спустя несколько дней их не продолжил Эдик. Он пришел в редакцию в конце дня, после робкого стука нерешительно вошел в комнату, и остановился у двери. Дина уж не помнила, когда брат появлялся у нее на работе, — пожалуй, когда учился в десятом или даже в девятом классе; он и домой-то из Сухого Бора выбирается в последние годы редко — на часок забежит в воскресенье и снова умчится, поминай как звали. А тут на тебе — приехал в редакцию!
— Что случилось, Эдик?
Ответить не дал Энтин; он по-женски всплеснул руками, восторженно закричал:
— Это же Эдуард Александрович! Как он похож на вас, Дина Александровна! И уже настоящий мужчина, настоящий мужчина!
Эдик смущенно улыбался, на чистых смуглых щеках играл румянец. Дина смотрела на брата оценивающе, с удовольствием: «Мужчина он, конечно, еще никакой, но хорош, одни ресницы чего стоят — как крылышки у большой черной бабочки, — хлоп, хлоп, ими, ах ты, мой красавец!»
— Пойдем в коридор поговорим, — сказала Дина, поднимаясь.
Она предположила, что Эдику нужны деньги на покупку или еще что-нибудь такое, о чем не принято говорить на людях. Но Эдик остановил ее:
— Здесь будем говорить. — И добавил, взглянув на Энтина: — Это и вас касается.
Эдик вытащил из кармана курточки газету, развернул ее, показал Дине статью — ту самую, о ТЭЦ-два.
— Вы тут раскритиковали нашего начальника, так вот — неправильно это. Меня в общежитии ребята поедом едят, знают, что Д. Волынкина — моя сестра. Велели ехать в редакцию и сказать, чтобы опровержение дали. А если, говорят, не дадут, то передай сестрице и Энтину, что мы напишем жалобу в «Североградскую правду».
— Хе-хе, — подал голос Ивкович, левый угол рта у него поехал вниз. — И чем же вы недовольны?
— Тем, что Белозерова надо хвалить, а не ругать! — отрезал Эдик. — Белозеров, по-моему, лучший начальник участка на Бумстрое! Вы разделали еще и Голохвастова, так вот — этого поделом. А критикой Белозерова все возмущены. Белозеров, единственный в Сухом Бору, строит по сетевому графику, то есть по науке. Представляете, что такое сетевое планирование?
Все отрицательно замотали головами.
— Ну, вот пример. Мы штукатурили главный материальный склад. Белозеров отвел бригаде две секции и сказал: «По графику надо уложиться в две недели». А по нормам выработки нужны три! Как быть? Приходится думать, искать резервы. Нельзя, чтоб люди простояли даже минуту. Материал должен быть подвезен вовремя. Нажимай на механизацию, рационализируй... Трудновато, ясное дело. Но зато, когда сделаешь — хорошо. Премия идет. Рабочие довольны. Вот такая вещь наш сетевой график. Понятно теперь?