Свичевский помолчал, раздумывая, продолжать войну с управляющим или сдаться, сдался:
— Отставание на бетонировании фундаментов в древесных цехах пятьсот кубов, задержала переделка неправильно залитых фундаментов...
— Что там у вас творится! — бросил Шанин, пожимая плечами. — Евгений Серафимович, почему не следите за Биржестроем, не спрашиваете за брак? — обратился он к главному инженеру.
Трескин сидел спиной к Белозерову, и Белозеров видел, как его длинная шея, четко оттененная полоской воротничка белой рубашки, густо покраснела. В кабинете повисла тишина.
— Начальник Биржестроя стоит перед вами, можете сами спросить с него! — поворачиваясь к Шанину, громко посоветовал Трескин. По напряженному повороту его головы Белозерову показалось, что он хочет сказать что-то еще, но главный инженер молча отвернулся от Шанина.
Шанин спокойно кивнул Свичевскому:
— Продолжайте. Когда сможете наверстать?
— Если Корчемаха даст сто пятьдесят кубов — за две недели. Корчемаха не дает.
Корчемаха поджал губы, промолчал.
— Корчемаха, ты понял? — спросил Шанин. — Биржестрой должен получать сто пятьдесят кубометров бетона в сутки.
Корчемаха колыхнулся, перекладывая руки с живота на колени, запротестовал:
— Лев Георгиевич, да вы разберитесь же хоть раз!..
— Конец говори.
— Резиновые бетономешалки у меня, что ли? Не могу я дать столько бетона!
— Он не может дать столько бетона, — едко повторил Шанин. — Он нас утешил!
Корчемаха не способен выдержать иронию.
— Рожать я его буду, что ли? — тонкоголосо закричал он.
Шанин откинулся на спинку кресла и несколько секунд сидел молча, насмешливо-осуждающе глядя на Корчемаху. На лицах снова появились усмешки, но не такие, как в адрес Свичевского. Корчемаху все уважали. Бесцеремонность Шанина с ним тоже была иная, нежели со Свичевским, — добрее, мягче.
— Корчемаха даст вам бетон, — сказал Шанин Свичевскому.
Происходившее в кабинете вызывало у Белозерова двойственное чувство. Белозеров восхищался умением Шанина диктовать свою волю, его способностью учитывать психологию того, с кем ведется разговор, артистизмом, с которым управляющий делал соучастниками своих решений всех присутствующих. И в то же время в глубине души Белозеров испытывал смутный протест. «Корчемаха назвал планерку цирком, ведь и вправду цирк! — думал он. — Дай сто кубометров, дай сто пятьдесят кубометров, отдуваться за всех должен Корчемаха, и ни слова осуждения Шумбурову, у которого не был подготовлен фронт работ, и упрек Трескину вместо Свичевского за брак... И сто очков против одного: Шанин снова не даст мне бетона, теперь по милости этих деятелей!»
Белозеров докладывал всегда последним из начальников строительных участков. Как только очередь дошла до Подземстроя, следовавшего перед Спецстроем, Белозеров перебрал в уме цифры, которые намеревался сообщить управляющему, — Шанин не терпел многословных докладов. Подземстроевец занял полторы минуты, однако в ту секунду, когда Шанин перевел взгляд на Белозерова, собираясь назвать его фамилию, дверь отворилась, и молодая высокая женщина торопливой скороговоркой спросила с порога:
— Лев Георгиевич, вы разрешите мне посидеть на планерке? Я по заданию редакции. Моя фамилия Волынкина.
«Лыжница, которую я вынес из леса!..» Белозеров окаменел, Глядя на женщину широко раскрытыми глазами. Все в кабинете застыли: ворваться к Шанину во время планерки, что будет? Ничего не было; помедлив несколько мгновений, Шанин любезно сказал:
— Заходите, пожалуйста, Дина Александровна! Очень приятно, что вы послушаете наш разговор, мы как раз собираемся обменяться мнениями по поводу вашей статьи. Очень талантливо написано, но есть неточности... — Шанин поднялся, жестом приглашая Волынкину сесть за зеленый стол.
— Ничего, спасибо, Лев Георгиевич, я здесь посижу, — Волынкина села на свободный стул у двери, не обращая внимания на соседа, которым оказался Голохвастов.
— Пожалуйста, как хотите, — разрешил Шанин и, вновь опустившись в кресло, кивнул Белозерову: — Докладывайте.
Белозеров поднялся.
— На укладке шпал отставание три смены: нет щебенки. Выход нашли, наверстаем. Отставание на автотрассе — восемь смен и на животноводческих фермах — десять смен. Не получаем бетона. Прошу вашего вмешательства, нам нужно...
Шанин отрицательно покачал головой.
— Бетон получать пока не будете. Выполняйте план за счет других работ, у вас много земляных на трассе, выкрутитесь.
— Какие сейчас земляные, Лев Георгиевич? — возразил Белозеров. — Дожди, развезло все.