— Точно в газете сказано: чрезмерно настойчивый! В кого такой — в папу, в маму?
— В дядю! — сердито бросил Белозеров. — Есть у меня дядя, генеральный директор, — в него!.. — И спросил: — Значит, хороним научную организацию труда?
Чернаков даже головой покрутил. Вздохнув, пообещал:
— Ладно, поговорю с Шаниным... Не сегодня и не завтра — после партсобрания. С утра сажусь за доклад, и, пока не напишу, меня для других дел нет. Хотел я в докладе назвать твою персону как пример выполнения авангардной роли на производстве, теперь нельзя. Наказал ты этой статьей и себя и меня!
— Почему это я наказал?
— Не сумел газетчикам растолковать.
— Я тебе не могу ее растолковать, Илья Петрович, а ты больше заинтересован! Знаешь, что бы я сделал на твоем месте? Капитально разобрался бы, что к чему, и в докладе четко и ясно сказал: сетевое планирование — дело хорошее, надо его применять на всех объектах!
— Знай меру! — начиная досадовать, посоветовал Чердаков. — Сказал, поговорю — значит, поговорю. И тебе советую сходить к Шанину. Планерка — одно, а когда придешь со своей болью — совсем другое... Будь! — Он протянул Белозерову руку.
Когда доклад был написан и перепечатан, Чернаков позвонил Шанину, спросил, можно ли зайти показать его. Шанин ответил, что ждет через пять минут, он должен закончить разговор с Трескиным. Ровно через пять минут Чернаков, миновав заполненную людьми приемную, вошел в кабинет. Шанин поднялся из-за стола, поздоровался, извинился:
— Еще одну минуточку.
Главный инженер докладывал о задержках проектной документации. Шанин мгновенно принимал решения:
— Подготовьте телеграмму министру, я подпишу... Я переговорю с Замковым, дальше...
Чернакову доставляло удовольствие наблюдать за управляющим; он сравнивал его с главным инженером, сравнение было не в пользу последнего. Перед Трескиным лежал лист с пометками, он боялся что-либо упустить. Шанин никогда ничего не записывал, свои обещания, намерения, решения держал в памяти, никогда ни о чем не забывая.
На столе мягко зашуршал телефон, Шанин снял трубку, бросил свое резкое: «Да!» Звонил Рашов: в историю с тысячей тонн металла вмешался Степан Петрович Рудалев, и Госплан отменил решение. Рашов интересовался, как подвигается разработка проекта обязательств и укреплено ли руководство строительством ТЭЦ-два. Шанин поблагодарил за возвращенный металл, сказал, что экономическая служба ведет расчеты для проекта и что он думает, кому поручить пуск ТЭЦ-два.
Шанин передал содержание разговора Трескину и Чернакову.
— Очень приятно, что металл остается за нами, — сказал Шанин. — Мне эта история доставила немало беспокойства.
Трескин посоветовал передать ТЭЦ-два Белозерову, этот парень сумеет пустить ее быстро. Главного инженера поддержал Чернаков. В самом деле, почему не попробовать. Пусть-ка он на ТЭЦ-два развернется со своим сетевым планированием!
— Я подумаю, — пообещал Шанин.
Отпустив Трескина, он просмотрел доклад Чернакова, кивнул; у него осталось неплохое впечатление.
— Небольшое замечание. Вы критикуете работников управления треста — этого делать не следует. Критику надо строить на примерах из жизни участков, судьба строительства решается на объектах, а не в кабинетах. И одно конструктивное предложение, — проговорил Шанин таким тоном, словно речь шла о пустяке. — Может быть, нам проголосовать за обязательства на партийном собрании? Специально народ собирать не хотелось, столько у нас этих заседаний — работать некогда!
— Дело-то очень серьезное — обязательства, Лев Георгиевич, — заколебался Чернаков. — А повестка у нас об авангардной роли... Совсем ведь у этого собрания иная задача!
— Почему иная? Обязательства будут одним из разделов проекта решения. Незачем лишнюю говорильню разводить. В докладе скажете о том, что надо ускорить пуск комбината... Несколько слов, без особой конкретности.
Считая вопрос решенным, Шанин встал и вышел из-за стола, чтобы проводить секретаря парткома. Когда дверь за ним закрылась, Шанин вызвал начальника планового отдела, приказал посадить двух экономистов за подготовку проекта обязательств, смысл которых — закончить строительство комбината до конца года.
— До конца года? Лев Георгиевич, вы не оговорились? — начальник отдела непонимающе мигал короткими белыми ресничками. — Нам надо два года!
— Обязательства представьте завтра к концу дня. — Тон Шанина был категоричен.
— Хорошо, Лев Георгиевич.
...Через два дня плановик положил на стол Шанину две странички отпечатанных на машинке цифр — проект обязательств.