Выйдя на дорогу, Белозеров остановился в раздумье. «Что же делать? Если я буду уговаривать каждого монтажника, сколько на это уйдет времени! И не каждый на уговоры поддастся, судя по Бекасову. Нет, это не метод. Самым разумным было бы собраться всем вместе и поговорить, но ко мне монтажники не явятся. Попросить помощи у Трескина? Шанин запрещает своим заместителям, в том числе и главному инженеру, отрывать начальников участков от работы в дневное время, а вечером они к Трескину не пойдут. Обратиться к Чернакову? У него своих дел под завязку. Скорее всего, Чернаков по обыкновению отправит меня к управляющему. Тогда уж, может быть, лучше идти прямо к Шанину?»
Дождь перестал накрапывать, теплый ветер разогнал тучи, проглянуло солнце, начало припекать. Белозеров снял синий суконный берет, расстегнул куртку, медленно двинулся по асфальтовому тротуару, положенному в двух метрах от бетонной дороги.
Он миновал домостроительный цех, на другой стороне дороги стоял барак с вывеской у двери: «Комбинат подсобных предприятий». Контора Корчемахи. «Если боишься ошибиться — посоветуйся с умным человеком, — любит повторять Корчемаха, хотя и добавляет к серьезному афоризму шутку: — А делай все равно по-своему — чужим умом живут только дураки». Белозеров повернул к конторе. Он не разговаривал с Корчемахой после того, как принял ТЭЦ-два, и хотел узнать, как тот расценит его смелость. Скорее всего, выругает, но, может быть, и подскажет что-нибудь дельное.
В конторе директора не было. Белозеров разыскал его в арматурном цехе. Корчемаха менял землю в горшках с кактусами. За его спиной под присмотром девушек-арматурщиц стучали электросварочные автоматы, склеивая из проволоки металлическую сетку. В пролете стоял электрокар, и электрический подъемник укладывал на платформу стопку сеток. Рабочие катили к лебедкам проволочные катушки. Расхаживал с важным видом мастер, молодой человек в теплой нейлоновой куртке, точно такой же, какая была на Белозерове. Он-то и показал Белозерову на Корчемаху, небрежно кивнув головой в ту сторону, где у окна стоял директор.
Корчемаха весь ушел в работу — брал горсть серой земли из стоявшего у ног ведра и высыпал на подоконник, подсыпал черного торфа из другого ведра, размеривал и сгребал в горшок, осторожно приминая пальцами вокруг корней кактуса.
Кактусами были уставлены все окна. В простенках стояли кадки с фикусами и пальмами, и Белозеров остро позавидовал Корчемахе, и мастеру, и рабочим, что вот они смогли превратить свой внешне неказистый цех в оранжерею, а ему и его строителям, вечно кочующим с одного объекта на другой, об этом можно только помечтать. «Глазу приятно, воздух чище, производительность выше... Умница Яков Карпыч!» — думал Белозеров, стоя позади Корчемахи, не решаясь отвлечь его от дела.
Тот сам обернулся, — наверное, почувствовал взгляд Белозерова, — обрадовался:
— Золотко! — От избытка чувств он даже обнял Белозерова. — Удивляетесь, что садовничаю тут? Ага, ага, сбежал из конторы, спрятался! Трясу горшки и думаю, как жить дальше. Нету жизни, нету!.. «Бетон, Корчемаха, дай. Железобетон, Корчемаха, дай». Все дай и дай. А чтоб дать, надо где-то взять. То и делаю сейчас — изобретаю, где взять...
Белозеров рассказал о своей заботе. Корчемаха, выслушав, вместо сочувствия и совета начал ругаться, размахивая толстыми руками.
— Кто вас тянул в этот хомут? Весь Сухой Бор ахает: или он с ума сошел, этот Белозеров? Взялся пустить ТЭЦ за три месяца!
— Вы же знаете, Яков Карпыч, срок установил Шанин, — попробовал остановить его Белозеров.
— Шанин! Шанин! — звенел рассерженным тенором Корчемаха. — Повесьте меня на кабель-кране у Свичевского, если Шанин сам верит в этот срок! Шанин с вами играет как с котенком, а вы ушами хлопаете. Ой, дурень! Ой, дурень!
— Мне нужно это. Вы представить себе не можете, как нужно, Яков Карпыч! Шанин дает мне материалы по потребности. Вы слышите: по потребности?! Я мечтаю об этом с института. Поверите ли, не могу спать. С того дня, как принял ТЭЦ, ложусь в постель и вместо сна считаю, сколько людей надо поставить на бетонирование фундаментов котлов...
— Дите! Чистое дите, — пробормотал Корчемаха.
Он подозвал мастера, и втроем они унесли в крохотную кладовку удобрения и остатки земли.
Белозеров с удивлением отметил, что ключ от кладовой Корчемаха положил к себе в карман. Тот угадал его мысли, спросил:
— Вы знаете, что кактусу нужно? Нет? А я знаю. Они у меня в цехе растут быстрей, чем в Кара-Куме. Недоудобришь — желтеет, переудобришь — желтеет. Это целая наука, Алексей Алексеевич! Поглядите, какие красавцы! Не арматурка, а ботанический сад. — Они вышли в пролет, Корчемаха остановился, горделиво развел руками. — Где вы еще такое увидите на стройке? Нигде! Из-за этой зеленой фантазии арматурщики дают по две нормы в смену!