— Вы к Белозерову идите, он все расскажет.
Дина пошла к вагончику. Из открытой двери доносился голос — она узнала несильный глуховатый голос Белозерова. Он с кем-то разговаривал, — стало быть, находится в вагончике не один — это почему-то обрадовало Дину. Однако она ошиблась: Белозеров говорил по телефону. Когда Дина вошла, Белозеров приподнялся, кивнул ей рукой, показал на скамью и тут же снова сел, плотнее прижав трубку к уху.
Дина решила, что он обрадовался: при ее появлении у него словно вспыхнули глаза, — но вскоре ей начало казаться, что ему нет до нее никакого дела. Он кого-то о чем-то просил, ему отказывали, он убеждал, что отказывать ему нельзя, потому что люди больше суток не вылезали из котельного цеха и сотворили чудо.
— Это тот момент, когда решается самый главный вопрос, — кричал Белозеров, — будут мне верить люди или нет, вы понимаете? Если они мне поверят, то будут выкладываться, чтобы пустить ТЭЦ за три месяца. И я ее пущу, вы понимаете? Психологический перелом. Не выйдет — я сгорел. Или — или, вы понимаете? Отдайте распоряжение и приезжайте сюда. Шанин через вашу голову не отменит, не его стиль. Или сюда приедет, или к себе вызовет, тогда будем отбиваться вдвоем.
«Он забыл обо мне, — думала Дина, слушая разговор, — бетон да бетон. А что же я? Я для него не существую...»
— Вы недовольны тем, что я так долго говорил? — спросил Белозеров, кладя трубку. — Извините меня, но это был очень важный для меня разговор. Может быть, самый важный за всю жизнь.
Дина почувствовала, что краснеет: «Заметил! Понял!..»
— Ну, что вы... — пробормотала она.
— Звучит громковато? — Он улыбнулся. Дина перевела дыхание: он говорил о другом. — Ведь если я сейчас потерплю фиаско, мне придется поднять руки.
— Не спешите, — посоветовала она. — Поднять руки никогда не поздно.
— О, я вижу, вы решили взяться за дело! — воскликнул Белозеров и засмеялся. — Если так, мне не страшен серый волк.
Дина поняла вдруг: его шутливое настроение связано не только с выпрошенным бетоном, но и с тем, что она находится в конторке.
— Редакции стало известно, что у вас осложнения с монтажниками. Расскажите, пожалуйста, что произошло. Мы хотим вам помочь.
— Будет статья? — уточнил Белозеров.
— Да.
— Тогда я молчу.
— Почему?
— Вы ведь слышали запрет Шанина.
— Ах, да! — Дина была раздосадована. — Значит, я приехала напрасно?
Белозеров помолчал, раздумывая. Ей показалось, что он колеблется.
— Вы можете написать о другом. И Шанин будет не в претензии, я думаю, — посоветовал он со скрытым сожалением.
— А что такое?
— Это лучше видеть, — сказал он.
Они вышли из вагончика, направились к ТЭЦ.
— А как с сетевым планированием? — вспомнила Дина. — Видно, не до него стало после того, как вам ТЭЦ-два передали?
— Что вы, наоборот! Я потому и взялся достроить ТЭЦ, что могу вести работы по «сетке», — возразил он. — Мы можем взглянуть на сетевой график, если хотите.
— Еще бы!
Белозеров рассмеялся.
— Даже так?
На стене машинного цеха висел большой щит из фанеры, выкрашенный в голубой цвет, и на нем на разных уровнях чернели кружочки, через которые, то опускаясь, то взмывая вверх, проходила красная линия. В кружочках ярко желтели цифры, а между кружочками неровными лесенками зеленели рубленые строки текста. Сверху было написано: «Комплексный укрупненный сетевой график строительства и монтажа ТЭЦ-два».
— Не картина Репина, конечно. Взгляните сюда. — Белозеров показал на край щита, где было написано: «Котельный цех». — Видите, в кружочке цифра семь? Это означает, что графиком предусмотрено котлован под фундамент котлов вырыть за семь дней. А мы сделали быстрее — за шесть. За шесть, представляете?! В машинном цехе на котлован затратили почти месяц. — В его голосе звучала гордость. — Сейчас начнется бетонирование. Я как раз туда и веду вас, в котельный цех.
Они вошли в огромное, пахнущее глиной и сырыми досками помещение. Посередине его зиял котлован, в глубине которого черно блестела вода.
— Котельный по-прежнему очень сильно отстает от машинного цеха, и нам надо ликвидировать разрыв. Как? Решение подсказал вон тот дядя. — Белозеров показал глазами на Манохина. — Он, между прочим, Берлин брал. — Белозеров улыбнулся. — Так вот, дядя изготовил опалубку не в котловане, как это обычно делается, а на поверхности. Пока копали котлован, успели и с опалубкой. Сейчас ее начнут устанавливать, вон щит поднимают на тросах.
Манохин и еще один рабочий, тот молодой, который выбегал звать его с перекура, завели тросы под новый щит. Молодой, задрав голову, пронзительно свистнул. Вверху из кабины подферменного крана высунулась лохматая голова, кивнула, тросы натянулись, щит рывком поднялся и, потрескивая, поплыл над котлованом.