Дина выложила на стол пирог с рыбой, который испекла специально для него, присела на минутку, пригласила на выходной в Рочегодск.
Эдик отказался: он договорился поехать с соседом по комнате, Виталием Рамишвили, недавно назначенным главным инженером Промстроя, за реку, на озера, порыбачить.
— Приеду в другой раз, — пообещал он, отламывая кусок пирога. — Не сердись, сестричка.
— Ладно, приезжай, когда захочешь, — разрешила Дина.
В машине по дороге домой Дина подвела итог сделанному за день. Она могла быть довольна собой: в блокноте у нее был репортаж о бетонировании фундамента в котельном отделении и беседа за «круглым столом». Несколько раз ее мысли возвращались к Белозерову, она была уязвлена его отказом поехать с нею в Рочегодск. «Незачем мне все это. У меня семья, у него семья. Незачем» — думала Дина, глядя через ветровое стекло в бегущий навстречу зеленый сумрак соснового леса.
Глава тринадцатая
Эдик подошел к двери, ведущей в котельное отделение, и остановился. Помещение было ярко освещено. Внизу, на нулевой отметке, монтажники выкладывали шамотным кирпичом стену ближнего котла. Скользнув по ним взглядом, Эдик поднял глаза вверх, в пустую сумеречную высоту. Скоро сюда перейдет его бригада. Надо было подумать о том, как лучше организовать здесь отделочные работы. Эдик умел работать экономно; однако с тех пор как начальником участка стал Белозеров, ему постоянно приходилось думать, как выполнить задание на день, на час, хотя бы на десяток минут быстрее, чем устанавливалось нормами.
Высота стен почти сорок метров; да тут только на установку лесов уйдет две недели! Он заглядывал в котельный не первый раз, прикидывал, примерялся, но ничего путного в голову не приходило. Вздохнув, Эдик направился к лифту, поднялся в помещение щита управления.
Девчата из его третьей смены уже работали, — стоя на подмостках, накатывали на стену валиками голубую краску.
Вторая смена ушла, лишь одна звеньевая Надя Кучкарева задержалась, ждала бригадира.
— Все в порядке, Эдик, кроме одного, — колера осталось часа на три, не больше, — сказала Надя. — Ничего нельзя было сделать.
Эдик распрямился, словно подброшенный пружиной (он расшнуровывал туфли), и закричал:
— Хорошенькое «все в порядке»! Колера на три часа, а потом что? Ну, Надежда! Ну, Надежда!
— Дослушай меня, Эдик. — Надя говорила спокойно, лишь игравший на щеках густой румянец выдавал ее волнение. — Нашу заявку колерная удовлетворить не смогла. В двенадцать ночи обещал подвезти. Чего кричать?
— Сразу сказала бы, тогда бы и не кричал, — успокаиваясь, проговорил Эдик.
— Я сразу и сказала.
— Ладно. Иди отдыхай.
Эдик взял валик, залил в ванночку краску и, поднявшись на подмости, включился в работу. Одно удовольствие накатывать стены. Опускаешь валик в краску, быстро поднимаешь вверх и, плотно прижимая к стене, катишь вниз. Остались пролысины? Надо прокатить еще раз. Пролысины получаются, если краски на валике мало. Но стоит начать елозить валиком на одном месте, производительность сразу падает. Поэтому очень уж экономить краску — себе в убыток. Опять же, нельзя окунать валик в краску слишком сильно: заляпаешь весь пол, а она, краска, денег стоит. Надо уметь взять ее на валик ровно столько, чтобы не стекала на пол и не было пролысин.
Руки Эдика отточенными движениями погружали валик в ванночку до незримой отметки, полосы краски ложились на стену ровные, блестящие, без крапинки пролысин. Капа Ядрихинская, работавшая рядом, прицокивая языком, приговаривала: «Ай да молодец наш бригадир! Самородок. Кому-то такое золотко достанется?» Самой Капе достался Ласавин, веселый рыжий бетонщик с железнодорожных объектов. Как у Капы идут сердечные дела, так она и малярит. На прошлой неделе рассорилась с милым — весь пол уляпала краской.
Время от времени Эдик посматривал на часы: стрелки приближались к двенадцати. Эдик уже не мог сосредоточиться. Когда в шахте, постукивая, шел на подъем лифт, ему казалось, что это поднимают колер. Но лифт проходил выше, и у Эдика внутри все обрывалось.
В половине первого Эдик положил валик на подмость и соскочил на пол. Заглянул в бочку с колером — его оставалось на час работы, не больше.
— Капитолина, я спущусь к мастеру, — сказал он.
Внизу перед входом в лифт стояла Надя Кучкарева. Увидев ее, Эдик остолбенел.
— Надежда?!
— Я, — подтвердила Надя. — Ну, что ты смотришь на меня как на привидение? Я была сейчас в колерной. Пришла со смены, привела себя в порядок и решила туда сходить. Пришла, а там темно. На энергопоезде что-то случилось. Колерщики собираются по домам. Я говорю: подождите. Села на попутную машину и к тебе. Ждать они будут час, потом уйдут. Что будем делать?