— У меня родилась идея, — сказал Энтин. — Мы можем построить нашу статью на контрастах: ТЭЦ-два и кондитерская фабрика. Вы понимаете? В конце концов, торты и бисквиты, если не хватает рочегодских, можно привезти из Северограда. А энергию в вагонах не возят.
Они решили разделиться, Дина вышла у ТЭЦ-два, Энтин поехал дальше, на главный материальный склад, где находилась контора белозеровского Спецстроя.
Неподалеку от входа в здание электростанции у стены на бревне сидели трое рабочих, курили. Лица были хмурые, не располагающие к разговору, но Дина остановилась, как можно приветливее спросила:
— С кем мне можно поговорить о строительстве ТЭЦ-два? Я из газеты, писать буду.
Рабочие оживились. Один из них поднялся, — был он широкоплеч и тяжеловесен, словно из камня тесан, — сказал:
— А вот с нами и поговори, коли из газеты.
— Спасибо. — Дина вытащила из сумочки блокнот и ручку. — Фамилию свою назовите.
— Манохин я, бригадир бетонщиков-опалубщиков. — Он помедлил, хмуря загорелый с глубокими залысинами лоб, спросил: — Что интересует-то?
— Как работа идет?
— Загораем больше, чем работаем. Сидим, видишь? Материал не подвезли, делать нечего.
— Часто так?
— Через день да каждый день.
Рабочие — теперь они уже все стояли, обступив Дину, — один за другим начали рассказывать ей о простоях, о плохих заработках, о сорванных сроках выполнения работ — обо всем том, чем живут сегодняшние строители.
— Пожалуй, достаточно, — сказала она, исписав половину блокнота. — Еще один вопрос: — Кто, по-вашему, виноват во всех этих бедах?
— А это тебе скажет Голохвастов, наш старший прораб, поговори с ним, — посоветовал Манохин.
— Где его найти?
— В вагончике, где же еще. Он днями оттуда не вылезает.
Голохвастов сидел в вагончике за грубо сколоченным дощатым столиком в одиночестве. На породистом лице, затейливо изрисованном розовыми склеротическими прожилками, была написана скука. Когда Дина назвалась, он, не поднимаясь с табуретки, отрывисто бросил:
— Слушаю.
В ответ на просьбу Дины рассказать о ходе строительства ТЭЦ-два Голохвастов произнес лишь несколько общих фраз, всем своим видом высказывая безразличие. Дина коротко пересказала беседу с рабочими, заметила:
— Давно ничего подобного не приходилось слышать!
Голохвастов высокомерно усмехнулся:
— Вы, я вижу, уже поработали, товарищ корреспондент, кое-что подсобрали! Только не торопитесь с выводами. В нашем деле всякое бывает: и простаиваем, и без материалов сидим, а виноватого не найдешь. Материалы распределяет Шанин, сколько даст, столько и израсходуешь. А сроков производства работ я и сам, уважаемая, не знаю, где уж рабочим знать!
Дина, не ссылаясь на Замкового, поставила в пример Белозерова, который строит второстепенные объекты, а дела у него идут куда лучше.
Голохвастов взорвался:
— Пожалуйста, не тычьте мне в глаза Белозеровым! Этот пробойный малый обработает кого угодно и своего добьется, но если все начнут рвать куски друг у друга, что это будет за работа?! Есть Шанин, Шанин знает, кому сколько дать!
Дина мысленно согласилась, что рвать куски, пожалуй, действительно не дело.
В конце дня она встретилась с Энтиным в столовой промплощадки.
Энтин потряс перед Диной толстым блокнотом:
— Исписал до корки, представляете? Не знаю, что вы выберете для своей статьи, но для двух репортажей — со строительства автотрассы и с кондитерской фабрики — материал отличнейший! Сначала напечатаем вашу критическую статью, а через неделю пустим репортажи, согласны?
Дина не стала возражать, хотя была уверена, что если они покритикуют Белозерова, то редактор не пустит похвальные репортажи с его же участков в газету: нелогично сегодня ругать, а завтра хвалить.
— На простои люди не жалуются? — спросила она.
— Что вы! Работают, знаете, дорого посмотреть, — восторженно сказал Энтин.
Дина взяла себе оладьи со сметаной и стакан чаю. В ожидании, пока кипяток немного остынет, рассказала о встрече с Голохвастовым, его оценке Белозерова.
— Лучше бы, конечно, контрастировать вашего Голохвастова с кем-нибудь другим, но больше не с кем, второстепенные объекты строит один Белозеров, — вслух размышлял Энтин.
Дина кивнула, взяла стакан; боясь обжечься, отхлебнула крошечный глоток, подняла глаза. Она видела весь столовый зал, людей было немного. Среди них мог быть Эдик, — месяца полтора назад его бригаду перевели с Жилстроя на промплощадку.
— К брату заедете? — спросил Энтин.
— К брату? Его может не быть в общежитии, а терять...