-- Выслушайте меня, не перебивайте меня, -- передразнил вдруг следователь, наморщил лоб. -- Вырвалась на свободу из своей неполной семейки и в разнос пошла. Девчонки к тебе же тянутся, ты же капитан. А справку неси, хотя в этом деле отсутствие органа тебе вряд ли поможет. - Серый костюм посмотрел на часы. - Ну всё. Сейчас начнётся.
Марина высморкалась. Ну хоть так... Можно было сказать, что синяки -- это всё Варя, но как-то... в общем, не стала Марина на Варю ничего валить. Она же не стукачка, как эта Соня.
Она аккуратно с любовью потрогала свои всё ещё влажные волосы, тряхнула ими, попыталась пальцами расчесать слипшиеся волны-"сосульки".
-- Что? Под дождём вымокла?
-- А как вы думаете? Не в унитазе же бошку полоскала, -- Марина сама испугалась выпрыгнувшему, выскользнувшему из неё хамству.
-- А что? И такие вещи с Соней проделывала? - следак реально не обиделся, не среагировал. И Марина вдруг действительно припомнила, как в старой школе портфель одной девочки, толстой, пыхтящей, тихой, другие девчонки засунули в унитаз...
-- Нет, нет!
-- Что "нет-нет"? "Нет, не полоскала" или "нет, полоскала"?
-- Да на улице вымокла. Зонт дома оставила. После школы сразу на тренировку бегу, боюсь опоздать, -- затараторила Марина и вдруг со злостью, с ненавистью посмотрела в эти спокойные серые чуть насмешливые глаза и сказала: -- Меня ж не возят на тачке, как некоторых. Мы бедные, мы нищета. У меня даже интернета нет и мобильника.
Глаза оперативника всё так же светились недобрым огоньком: мол, знаем, вас прибедняющихся, когда выгодно, все прибедняются.
Марина это поняла, совсем скуксилась. Боевой настрой улетучился, запал иссяк будто и не было его. На неё напало какое-то безразличие. Она сидела на стуле, рядом у стены стояли ещё стулья. По стенам были развешаны вымпелы, это был кабинет директора спортшколы. Марина как-то отрешённо, со стороны смотрела как входят Варя и Елена Валерьевна, как испуганно, втянув голову в плечи, как будто собралась залезть в привычный домик, вошла Соня и как, позже всех, опустив глаза, вошла Сонина мама, в немодной куртке, в отстойных джинсах. Марина запомнила мамины слова на разбирательстве: "Подумаешь: маленький синячок". Все спорили, все что-то говорили, следователь писал. Очень долго говорила Варя. Испуганно, с жалобным и виноватым таким видом: я же правду говорю. И она её, Марину, валила по полной. Но и Марина тогда в ответ стала рассказывать, как именно Варя мазала Соню. Варя расплакалась, начала рассказывать, что это всё Настя и Марина, что она не помнит кто, что они сдружились под конец "смены", а её бросили, и она с Соней стала дружить, а измазать Соню "девчата заставили", она-то не хотела.
-- Ага, -- сказала Марина. - Особенно, когда из лифта её вытолкнула.
Варя покраснела и замолчала.
-- С Насти желательно показания, -- сказал следователь.
-- Ой, не надо, -- попросила Елена Валерьевна. -- Достаточно Вари. Не надо Настю впутывать. Она в другой комнате жила, просто в последние дни к девчонкам заходить стала. И так столько времени. У меня сейчас старшие девочки. Первенство Москвы в ноябре открывается, нам готовиться надо. Проиграем финал, финансирование срежут, я категории лишусь.
-- Спасибо вам, -- стал зачем-то благодарить следователя директор спортшколы, -- спасибо, что не пришлось в отделение ехать как порядком заведено.
-- Уж пошёл вам на встречу. Всё-таки гандбольных спортшкол в городе мало.
-- Одна. Да и ту закрыть грозятся, -- грустно усмехнулся директор спортшколы и с ненавистью уничтожающе посмотрел на Марину. Марина почувствовала себя под этим взглядом червяком. Не хватало только заклинания и взмаха волшебной палочки...
<p>
Глава девятнадцатая. Юлька. Потом папа</p>
На учёт её поставили. Сообщили в гимназию. Марину вызвала директор, приказала уходить:
-- Возвращайся в старую школу. Здесь уголовникам не место.
Марина отказалась: с таким трудом поступила, а теперь уходить. Директор сказала, что школа получила выговор: в медкабинете "Паспорт здоровья ребёнка Марины Любушкиной" не вёлся. Паспорта здоровья других школьников тоже не велись. Но Марина ответила, что это вообще не её проблемы, эти паспорта здоровья.
-- Как же не твои? - съязвила директор. - У тебя же селезёнки нет.
Ну нет и нет - Марина не стала это вслух произносить, скромно потупила глазки, вперила взгляд в пол, в новый паркет.
Бабушка часа три инструктировала, как себя вести у директора. Бабушка рассказывала о конфликтах в своей жизни, на заводе, где она работала начальником отдела кадров.
-- Ты не бойся, главное - не пугайся. Чего только в жизни не случается. Ну и будут осуждать, пальцем тыкать. Потыкают и перестанут. У людей короткая память, посплетничают, поболтают, обмусолят и забудут. Мариночка! Да я просто уверена, многие ещё больше уважать тебя начнут.
-- Только не в нашей гимназии, бабушк.
-- Дорога моя, все организации одинаковые.
-- Нет.
-- Люди одинаковы.
-- Нет.
-- Вот увидишь. Все уважают силу. Побаиваются. И даже не вздумай согласиться на "забрать документы" -- они не имеют право. Пусть тебя лучше воспитывают. Они государственное учреждение, педагогическое.
-- Вы не имеете права! - Марина так и заявила директору. Что ей этот кабинет, после позора в кабинете директора спортшколы.