– Что скажешь? – кинул я в пустоту зала.
– Должное сбылось, – ответила Сестра. – Прехисторат приветствует нового Верховного Наставника.
– Ну, так я пойду? Может, откроешь дверь? – настойчиво попросил я.
– Сейчас это не возможно по соображениям безопасности, – сообщил машинный разум. – Город перешёл на «красный» режим. Я анализирую отчёт о внешних угрозах.
Бок потянула тупая боль, не дававшая полностью распрямиться. Я зажал рану на животе, чувствуя, как кровью пропитываются уже брюки, и осмотрелся.
– Анализируй, анализируй, а я пока пройдусь.
С противоположной стороны зала ожидаемо обнаружился второй проход, ведущий в сеть коридоров и комнат. Я двигался, как мне казалось, по основному пути, широкому и изысканно отделанному. Тот поворачивал, поднимался вверх, проходил через просторные помещения, но не заканчивался, а уверенно продолжал куда-то вести. Сердце стало стучать медленнее и с какой-то натугой, его удары отдавались в висках. Во рту возник металлический привкус. Идти становилось сложнее; показалось, что я брожу кругами. Однако опасения развеялись, когда я заметил, что оставляю за собой кровавые следы: пол впереди пока оставался девственно чистым.
– Так что, Сестра, теперь я буду жить пятьсот лет? – спросил я на ходу.
– Разумеется, – ответил вездесущий голос. – Но прежде необходимо пройти посвящение. Дар Долголетия – это древний вирус, иммунитет от которого есть у всех людей, кроме единиц. Например – тебя. И ты должен принять этот вирус.
– Интересно, – хмыкнул я. – Значит, так вы меня нашли: по анализу крови?
– Верно, – подтвердила догадку Сестра.
– Наверное, есть какой-то подвох? Побочные эффекты?
– Никаких физиологически-негативных эффектов нет, – ответила Сестра, – однако, организм человека не рассчитан на столь долгое функционирование естественным образом. Спустя примерно сто пятьдесят лет, тебе понадобится постепенное биотехнологическое усовершенствование.
С языка почти сорвалась шутка на тему услышанного, но слова застряли в горле. Я вдруг осознал в деталях, какая жизнь мне была уготована. Диалог с компьютером оборвался.
Наконец я остановился у Т-образного перекрёстка. Коридор одинаковыми ответвлениями расходился в обе стороны, а впереди раскрыл своё чрево лифт. Я решил попытать счастья и вошёл в просторную кабину. На загоревшемся сенсорном экране я увидел лишь один пункт назначения и не задумываясь нажал на кнопку. Судя по схеме на экране, я должен был ехать вверх, но в этом лифте вообще не ощущалось движение.
Я достал коммуникатор и попытался вызвать Вику. На стекле остались красные быстро засыхающие отпечатки; датчики перестали адекватно обрабатывать нажатия, и строчки хаотично побежали по экрану. Я хотел было его протереть, но тяжёлый аппарат выскользнул из рук.
Двери открылись. С трудом сохранив равновесие, я поднял-таки телефон и вышел в просторный светлый холл. Впереди за стеклянной перегородкой раскинулся красивейший зимний сад, а сквозь его прозрачный потолок – я не поверил своим глазам – виднелось настоящее небо.
Мгновенье радости сменилось огорчением – я понял, что приехал не туда. Однако решил всё же пройти дальше и убедиться в отсутствии других лифтов. Кроме того, я пробыл в подземелье всего ничего, но меня уже неотвратимо тянуло на поверхность. С трудом переставляя ноги, я побрёл через заросли экзотических растений. Дорожка, засыпанная мелким ракушечником, привела к выходу. Прозрачные створки бесшумно разъехались и выпустили меня на небольшую открытую площадку.
Я стоял на вершине горы, обдуваемой всеми ветрами, и наслаждался свежими порывами треплющими волосы. Вокруг раскинулись вершины поменьше, между ними зеленели леса и поблёскивали узкие речушки. Лишь с одной стороны вид закрывала скальная порода, в которой был пробит проход обратно в подземелье, из-за чего площадка напоминала балкон. Силы покидали меня, но вместе с ними уходила и тревога: на душе вдруг стало как-то светло. Я облокотился о перила и закрыл глаза, но вместо привычной темноты вдруг замелькали картинки.
Вот я лечу на своём первом велосипеде; папа только что снял приставные колёса и теперь бежит следом и поддерживает меня. Ноги то цепляются за педали, то шаркают по земле, но я лечу. Лето, солнце, крики и смех детворы, разноцветные лавочки во дворе.
Вот я с букетом розовых хризантем и большим красным ранцем за спиной в первый раз иду в школу; мама поправляет мне воротник и приглаживает волосы. Мама молодая, стройная, в цветастом лёгком платье.