Мне вспомнилось, как он сначала развернул торговлю в нашей деревне, а затем закрыл свои лавки и уехал - людям стало не хватать денег, чтобы покупать его товары. Китай стремительно делился на бедных и богатых, причем, чем больше становилось богатых, тем беднее становились остальные. Дядя Ли начал купаться в роскоши, а его земляки - нищать. Для огромного Китая с его миллиардным населением обнищание людей могло стать катастрофическим. Массовое обнищание без катастрофы возможно где угодно на Земле, но только не в миллиардном Китае. Смертей от голода уже невозможно было избежать. Я это начал видеть по своей деревне, которая неумолимо приближалась к этой черте. Я видел, но никогда над этим глубоко не задумывался. И все потому, что сам был успешен - я был успешен и ничто другое меня не волновало. Вот так - за несколько минут, стоя у зеркала, - я переварил в своей голове обширную политэкономию.
В верхнем углу зеркала висела вырезанная из газеты фотография великого Мао. Его взгляд сурово корил меня за то, что я был так преступно беспечен.
Вместо социализма Китай, как в болото, затягивался в губительный для него капитализм - вместо общества социального равенства и процветания миллиардный Китай ожидало гигантское расслоение, а многих китайцев - голодная смерть. Я вдруг осознал смысл шагов великого Мао, смысл его великой Культурной революции.
Да, я влился в ряды хунвейбинов, но абсолютно не понимал зачем - просто потому что был молодой и не отрывался от своей студенческой среды. Чисто по наитию, искренне принимал участие в действиях нашей организации, в публичных экзекуциях. Но свое-то личное будущее видел богатым и успешным. В моей голове странным, неестественным образом соседствовали цитаты великого Мао, избиения профессоров, партийных бюрократов и мечты пойти по партийной дорожке шагами дяди Ли.
Я ведь боготворил его, был готов подражать ему. Мне только возраста не хватило, чтобы, так же как и он, стать секретарем какого-нибудь крупного парткома. И я ведь не остановился бы перед тем, чтобы не начать обогащаться. Не остановился бы! И это правда!!! Эта мысль расплющила меня. Неужели и со мной могло случиться такое? Неужели и из меня мог вырасти сорняк?
Старик запнулся и на некоторое время замолчал. Лицо его застыло под неподвижной темной маской. А я вдруг представил себе молодого китайца, который стоит перед зеркалом и видит в нем китайца постарше, над ними висит газетный портрет Мао, и они втроем смотрят друг на друга сквозь узкие щелочки глаз...
Пролетела еще одна недолгая, но тяжелая пауза.
- Я ведь боготворил его... - дрожащим голосом повторил свои слова старый китаец,
- Я увидел себя в зеркале идей великого Мао, я вдруг понял, что цитаты великого Мао о врагах, которые я читал, как библию, были и обо мне самом.
Это ведь не дядю Ли забили камнями, это и меня...
Целую неделю я сидел дома и никуда не выходил.
Я не пошел в университет. Я бросил его. Я вышел из ячейки хунвейбинов. Я понял, что мне надо многое передумать. Я понял, что зная наизусть великого Мао, я, оказывается, не понимал его.
Многие мои сокурсники знали цитаты великого Мао хуже меня. Я этим блистал на курсе. Но они пошли на культурную революцию естественно. Их подняла надвигающаяся на них отовсюду нищета. Они громили штабы не так, как я, - лишь за компанию, поддаваясь общей стихии, - они и были той самой стихией. Ничего бы великий Мао не смог бы сделать, никого не смог бы поднять, его призыв открыть "огонь по штабам" так бы и повис в воздухе, если бы это не накипело у самой молодежи, если бы они сами не ощущали, что либо огонь по штабам, либо голодная смерть миллионов.
Вот что такое сила! Настоящая сила. Молодые люди не за правду боролись, они не ведали, правы они или не правы. Они видели впереди себя нищету и крах, великий Мао объяснил им откуда выползает причина нищеты, и они поднялись огромной тучей топтать логово дракона...
У старика перехватило дыхание. Он замолчал и сглотнул подкативший к горлу комок.
- Но, подождите! - тихо возразил я. - Я слышал, что массовые голодные смерти у вас были как раз из-за перекосов "гигантского скачка".
Сказав "перекосы", я, конечно смягчил. Оценки тех событий были гораздо резче.
Я посмотрел на старика в ожидании ответа, но тут в беседу вдруг вмешался молодой китаец.
- Перекосов? - спросил он. - Самые большие "перекосы", как их называли, были как раз во время Культурной революции, однако после нее голодных смертей не было.
Китаец посмотрел на меня сквозь свои маленькие щелочки.
- Ваш голод в тридцатых, - продолжил он, - тоже связывали с вашей коллективизацией, но именно после нее голодные годы в России ушли в прошлое.
- Так и наш голод, - проговорил молодой китаец, - был вызван не "гигантским скачком", а другими причинами, которые как раз Культурной революцией и были изведены.
Я в замешательстве посмотрел на нового собеседника.
- Меньше верьте тому, - продолжил он, - что пишут о нашей истории. Вам, что, мало грязи на вашу?
Я оторопело помахал ртом. Да, я уже наслышан о том, что нашу историю сильно замарали. Этот вопрос у нас настолько запутан, что страшно лезть во все его дебри. А тут, оказывается, еще и чужую историю могут перевирать. Мне это даже в голову не приходило! Когда читал что-либо о Китае и других странах, даже не подвергал написанное сомнению, все принимал за чистую монету. М-да!
Старый китаец сидел молча и никак на слова внука не реагировал. Было похоже, что он продолжал думать о своем.
- Я решил, - заговорил он через некоторое время, - еще раз подробно, досконально перечитать уже изученные мною цитаты великого Мао... Я искал все газеты с его выступлениями. Читал, перечитывал, обдумывал. Обдумывал! Я подолгу размышлял над каждой. Вдумчиво перечитывал все, на что ссылался великий Мао. Он нередко говорил о Сталине, Ленине, Марксе, и я понял, что надо изучать еще и их труды. Спустя год я восстановился в университете, выучил русский и немецкий, чтобы читать великих людей в оригинале. Мне очень легко дались ваши языки. И я читал, много читал. Мао говорил, что для того, чтобы стать коммунистом, не надо знать много книг. Я тоже был твердо убежден в этом, и сейчас продолжаю так думать, но оказалось, что для того, чтобы понять глубокий смысл этих великих слов, понадобилось именно много прочитать...
Старик замолчал, и я снова встал и вышел. Мне понадобилось еще полчаса, чтобы умять новый хаос в мыслях и чувствах.
Это что ж получается? - Хунвейбины и их культурная революция - это благо? Это как бы позитивная и прогрессивная вещь, что ли? Спасение от голода?
Я пребывал в состоянии шока. Голова шла кругом. Да что там кругом?! - Удивительно, почему от таких выводов у меня просто не случился разрыв мозга!
Я стоял у окна и неотрывно смотрел в одну точку, летящую вслед за нашим поездом где-то далеко у самой кромки горизонта. И уже не понимал, в чем причина моего головокружения - в несущемся за окном ландшафте или в вывернутом наизнанку разговоре.
С этой стороны вагона окна были обращены на север. А там другой изгиб земли. Там другая страна - еще одна большая держава. Вращаясь вместе с землей, она движется в направлении, противоположном нашему. Там сильнейшая в мире держава, которая противостоит нам и красному коммунистическому Китаю. Противостоит во всем.