Я невольно бросил взгляд на спящего старика.
...Такой ли уж это маразм? Ведь ничего нелепого он при этом не сказал. Действительно, идеи человека могут по-разному выражаться. Могут и через совершенно отвлеченные высказывания и рассуждения, а могут и через дела. Мао Дзе Дун, действительно, судя по делам, придерживался той установки, которую за него совершенно неожиданно сформулировал старик. Ну и дед! Это просто какой-то скрытый гений!
Мда-а! А ведь он крепко прибил меня своими доводами... Это что ж получается: мы шли-шли по истории семимильными шагами, строили мощную индустриальную сверхдержаву, выиграли мировую войну, полетели в космос, а теперь в первый ряд выдвигается Китай? Теперь, получается, ему двигать человечество дальше в светлое будущее? Мы подняли Китай из феодализма, пустили его на путь социализма, а он отбирает у нас эстафету?
Тьфу-ты! Я уже вовсю говорю социалистическим языком... Еще немного и я начну, как и китаец, повторять через каждые десять слов "великий Мао... великий Мао". Хотя, выходит, что в большой исторической перспективе как раз Мао-то и оказался прав. Он клеймил наших лидеров за ревизионизм, и они, действительно, как он и предсказывал, настолько переродились, что пустили свой социализм под откос...
Тьфу-тьфу-тьфу! Нельзя такое говорить, когда едешь на поезде... Я быстро перевернулся на другой бок.
Однако сон все равно не шел. Устав ворочаться, я поднялся и присел перед окном. Мимо нас проносилась лунная ночь. Все так же мерно стучали колеса. Стучали они, накручивая километры, усердно трудились, чтобы поскорее доставить нас из одного края страны в другой. Да уж! Непростая им выпала работа. Слишком велика держава. День-ночь-день-ночь и снова день-ночь... бежать и бежать по ее просторам. Днем нас сопровождает горячее солнце, ночью большая луна. Несутся они вместе с нашим поездом над нескончаемыми полями и лесами, пересекают реки, пересекают горы...
Держава... Когда-то точно так же несущаяся в будущее - влекущая за собой в светлое Завтра и все остальное человечество... Почему теперь ты спишь Держава? Почему из-за твоей спины вперед вырываются другие?
Ай-да старик! Заразил меня своим социалистическим мышлением. Хотя... Если подумать, то где здесь неправда? - В смысле социализма неправда. Мы войну выигрывали и в космос улетали именно как соцстрана. Мы Штатам нос утирали в Африке, Латинской Америке и Азии, как соцстрана. В моей памяти неожиданно всплыл эпизод из одного телевизионного предвыборного диспута. Там ведущий сказал о глобальной катастрофе страны в девяностых из-за развала СССР. Один из участников диспута возразил ему, что катастрофа страны связана не с ее распадом, а с потерей социализма... Вот так! Сейчас у нас нет социализма, и как итог: космос мы сдали, союзников в Европе потеряли, Куба не наша, Вьетнам... Да и Китай побаиваемся - как бы он нашу Сибирь не прибрал...
Образ китайца, как ни крути, однозначно выходил в мировые лидеры. Вон как Китай прёт! - Совсем как мы, будучи социалистическими. Мы ведь точно так же летели в будущее, и были впереди планеты всей. Теперь точно такой же темп выдает Китай. И, главное: именно под точно таким же красным флагом!!!
Обидно! Обидно будет оказаться в светлом будущем вслед за ними. Мы войдем в него, а оно будет уже с китайским лицом. М-да!
Это будет будущее с их песнями, стихами, музыкой. А мы будем мяться у порога со своим томиком Ефремова и его "Туманностью Андрометы".
Да, я не совсем справедлив был к ним. Своя культура у них тоже есть - литература, музыка, живопись. У них все это есть и будет развиваться. Она заполнит их будущее. Но сейчас их двигает не культура, а суровая необходимость. Нас же двигали красивые мечты... Маяковский, Есенин, Шостакович и даже Пушкин и Ломоносов...
Ритмичный перестук колес встряхивал набегающие мысли - встряхивал, перетряхивал, пытался уложить, как фигурки тетриса. Они набегали откуда-то сверху: наши прямые, а китайские - изгибистые, как их замысловатые иероглифы, укладывались криво, косо, с большими пробелами...
Мы всегда боролись за Правду. Правду с большой буквы. Не могу я согласиться с китайцем, - думалось мне уже сквозь подступающую дрему. - Правда - это наше всё! Мы победим, потому что правы!
И вот я уже видел, как я бьюсь за Правду в непростом бою. Даже нет, это был не бой, а такая своеобразная игра. Я увидел себя за огромной доской, которая была полем большой игры. Нас было несколько, кто стоял за ней и двигал фишки. Странная это была игра. Был в ней один ведущий игрок, который почему-то прямо по ходу игры определял ее правила. Когда у него возникало желание захватить фишки соперников, он водил новые правила, которые помогали ему это сделать. В обратной ситуации он быстро отменял ненужные ему законы. Я старался скрупулезно следовать всем его нововведениям, упорно пытаясь доказать всем, что добросовестная игра даже в таких условиях может вести к выигрышу. "Сила в Правде!" - говорил я, но едва мне удавалось развить успех, напрягая все свои умения и смекалку, как вводились новые правила, в результате которых я откатывался назад, теряя ценные фигурки. Утешая и подбадривая себя, я снова повторял: "Сила в Правде!", я твердил как мантру: "Кто прав, тот и сильнее!". Но, увы, эта молитва мне совсем не помогала. Я терял и терял. Рядом с нами стоял еще один игрок, которого я поначалу даже не замечал. И не только я. На него обращали внимание только тогда, когда его действия мешали красивому течению игры - он играл вообще бестолково, то есть, двигал свои фишки без всякой логики. Я злился на него за бессистемность его игры, за неумение влиться в общую колею. Но, может, именно из-за того, что на него обращали внимание только тогда, когда он делал очевидно несистемные ходы, никто даже не заметил, каким образом у него в конце концов накопилось очень много фишек. Ко всеобщему изумлению он побеждал - причем побеждал без всякой логики и вопреки козням ведущего игрока. Я удивленно всмотрелся в этого игрока и узнал в нем маленького щекастого китайчонка с... морщинистыми щелочками-глазами моего сегодняшнего старого попутчика...
Это был сон. Я погрузился в него под самое утро...
Звонок мобильника резко выбросил меня из странной игры на полку вагона. Уже рассвело. Сквозь полудрему я увидел, как молодой китаец взял трубку и стал негромко о чем-то говорить на своем языке. Я начал было поворачиваться на другой бок, как вдруг заметил, что со своей подушки поднимается старый китаец. Он пристально смотрел на внука, и его лицо прямо на глазах бледнело. От такой картины я проснулся окончательно.
Старик что-то проговорил молодому человеку по-китайски. Внук быстро ответил. Меж ними завязалась быстрая и временами даже резкая беседа. Они не обращали на меня никакого внимания, будто забыв о моем существовании.
Наконец, молодой китаец быстро посмотрел на меня и, встрепенувшись, поднялся, позвав деда выйти с ним. Некоторое время я просидел один. Затем они вернулись. С тяжелыми выражениями лиц. Молча.
Так же молча они уселись и долго сидели, не разговаривая. Поняв, что у них, видимо на родине произошла какая-то неприятность, я тоже молчал, не пытаясь начать какой-либо разговор.