- "Люси Баркер, Лондон, Флит-стрит, дом 186." -прочитала девушка. Без сомнений это было адресовано её матери, Мэри поспешила вскрыть конверт и достать письма, писем было три, но они были адресованы в разное время, должно быть кто-то, возможно сама Люси, сложила их в один конверт. Девушка начала читать про себя:
"9 декабря 1867 года
Люси,
Уже прошло долгих три года, я пишу при свете свечи. Три года назад, с тобой, я был счастлив, а здесь время остановилось.
Мне не хватает тебя.
Я люблю тебя.
Бенджами."
Письмо было коротким, но этого хватило, чтобы понять, письмо было адресовано её маме от её папы. Девушка взяла другое письмо и принялась читать его:
"16 декабря 1867 года
Люси,
Я продолжаю письмо, в тот раз мне его не дал дописать смотритель. Начинается дождь, может все потому что наступает ночь. Меня мучает память, я пытался с ней бороться, но у меня ничего не выходит...
Говорят, что человек продолжает ощущать отрезанную ногу или руку, но тело-это не душа, я все ещё тебя люблю, чувствовать себя невиновным означает быть ещё более виноватым, ведь я не сдержал клятву не бросать вас.
Мне наплевать на все другое.
Бенджамин."
"25 декабря 1867 года
Люси,
Любишь ли ты меня до сих пор, у меня было время забыть... Я снова мечтаю:
Однажды ты откроешь дверь и увидишь меня на пороге с дурацким видом.
Люси, я вас не забуду.
С Рождеством тебя, я тебя люблю."
Вот что гласили эти письма, Мэри подняла голову и по её щекам покатились хрустальные слезы, но тут прозвучал голос:
- Пристав, пристав, не прачтесь, я видела вас в окне. Здесь ли вы пристав? -голос показался Мэри знакомым, но на чего-то испугалась, ведь голос был обезумевшим и он звал какого-то пристава, которого здесь и в помине не было. Поэтому Мэри нашла сундук под стенкой и поспешила туда спрятаться. Отворилась дверь и кто-то зашел все ещё зовя пристава, но тут послышался ещё один голос, который принадлежал Суини Тодду:
- Вы кто? Что вам здесь нужно? -второй женский голос отвечал:
- Сэр, здесь всюду зло! Из панама, прислужница дьявола, берегитесь её сэр, ту чье сердце не ведает сострадания. Ой, а я вас знаю мистер. -женщина несла какой-то бред и тут вдалеке послышался третий голос, это был голос судьи, того самого, которого Мэри, тогда оставила в дураках. И тут что-то произошло и был звук как будто открылся какой-то люк, а потом кто-то зашел:
- Мистер Тодд? -это был судья.
- К вашим услугам. -сказал Суини.
- Простите за столь поздний визит, но пристав Бэмфорд сказал, что лучше чем вы цирюльника не найти. -говорил судья и как он мог после всего этого, что он сделал пятнадцать лет назад явится суда?
- Конечно сэр, садитесь, садитесь. -говорил Тодд, но он знал, настало время мести. Когда Суини мазал Терпина пеной, они разговорились и судья сказал:
- Как хорошо встретить человека, который разделяет твои мысли. -и тут Суини подхватил:
- И разделяет вкусы, относительно женщин. -судья удивился:
- Что-что? -он повернул к Тодду голову, а тот в свою очередь наклонился к Терпину:
- Да, время изменило мои черты, но впрочем лицо брадобрея, приговоренного у прозеванию в доке не больно врезается в память. -и тут судья его узнал, это несомненно был он, человек, которому Терпин сломал жизнь пятнадцать лет назад.
- Бенджамин Баркер... -только и смог произнести судья.
- Бенджамин Баркер! -закричал Суини и начал бить Терпина бритвой, а тот не мог выдавить и крика заливаясь пунцовой кровью. Мэри конечно же всего этого не видела, но предполагала что делает Тодд. Сомнений не осталось, Суини Тодд он же Бенджамин Баркер и есть отец Мэри. А потом снова послышался скрип. А потом Мэри услышала слова Тодда:
- Упокойся теперь мой друг, упокойся с миром. Усни же теперь, спи безмятежно. -как тут из подвала послышался крик, кричала Нелли Ловетт...
Глава 7 (Заключительная)
- О боже, о боже, - на грани истерики шептала всегда спокойная миссис Ловетт.
Причиной было распластанное изрезанное, но все еще узнаваемое тело Черной Элизабет. Как давно Ловетт мечтала об этом. Как давно. Теперь все концы были обрублены, а мосты в новую жизнь наведены. Все кончено, дрянная сучка, все.
Но радость ее была не полной. Точнее радости было очень даже мало. Шаги мистера Тодда напугали ее. Он и так был очень нервный в последнее время, а уж сейчас… Вдруг он заметит ее ( нет, не должен. Ведь он прирезал эту тварь, и даже ничего не заподозрил ), вдруг в его голове сложится эта головоломка ?
Единственным правильным выходом Нелли видела полное уничтожение прошлого, путем ликвидации тела. Нет тела, нет прошлого, нет Люси. Сказано – сделано. Большая жаровня готова была ласково обнять тело женщины.
Господи, какая же она тяжела. Страх в венах Ловетт был буквально ощутим. Она чувствовала там хрупкие кристаллики льда. Кровь замерзала, заставляя ее тащить и тащить это тело к печке.
Но нет, шаги были слишком близко, слишком. Суини, окровавленный с ног до головы влетел в подвал, лицезря Ловетт, стоящую по центру подвала, обливающуюся потом и тащащую одно из тел к печи.
- Что кричим ?
- Судья очнулся, но теперь уже все в кончено. – зачастила миссис Ловетт, переводя взгляд с судьи на Люси, а с нее на мистера Тодда.
- Открой дверцу, позволь мне позаботиться о них.
Господи! Сердце Лаветт взлетело к самому горлу, сделало там сальто. Ну конечно, он и не подумал , что речь идет о судье, тряпкой разлагающихся кусков, валяющегося в тени. Естественно все его внимание было приковано к Люси, которая в его глазах все еще была Черной Элизабет.
- Дорогой, дорогой, теперь уже и взаправду все в порядке !- нельзя подпускать его близко, ведь она наверняка узнает ее, наверняка. Нет, любыми средствами надо держать ее в далеке от не него.