- Открой дверцу, черт тебя возьми !
Опять эта злость. Ах Суини, ты стал таким раздражительным в последнее время. Эти убийства должны были веселить тебя, эти деньги, сыпавшиеся рекой делать тебя мягче, а любовь добрее. Но нет, сердце и разум его пылали.
- Хорошо, дорогой.
Пути назад не было. Либо он ее узнает, либо она сгорит огне, накормив собой страждущих.
- Хорошо, дорогой, - еще раз повторила она, опустив голову и, медленно, прижимая к себе полы юбки, изображая леди, боявшуюся заляпать одежды в крови, она пошла к дверце, ожидая слышать крики Суини, льющиеся из-за спины. Но ничего не было. Он ждал пока она откроет эту чертову дверцу, чтобы швырнуть туда Черную Элизабет. Он и не думал ни о чем плохом.
Дверца со скрипом растворилась, обнажив чрево, усеянное пламенными клинками адских всполохов. Жар лизнул кожу Нелли, заставив еще чуть отойти. Температура была слишком высокой.
Яркий свет огня залил все пространство подвала кровавым свечением, делающим все недвижимое в комнате слишком заметным. Даже разодранное лицо судьи отлично просматривалось, не то что о девушке, лежащей в паре метрах, посреди комнаты. Волосы ее были откинуты, лицо, пораженное язвами, смотрела прямо на них пустыми голубыми глазами. Голубыми глазами Люси.
Суини нагнулся к ней, заставляя Лаветт трястись в панике. Каждое его движение дарило ей сомнения. Сложно было разобрать берет ли он ее на руки, дабы швырнуть в огонь, или всматривается в знакомые черты.
Ах, миссис Ловетт, каждый сам кузнец своего счастья.
Суини откинул прядь волос с ее лица, последнюю прядь волос.
- Я знал, что ты осталась жива, -голос был пустым. Не было в нем ни скорби, ни злости. Пустота веков и покорность.
Лаветт все поняла. Поняла то, что он понял, как бы глупо это не звучало.
- Ты знала, что она осталась жива! –эта фраза уже относилась к ней, единственной живой женщине в этом доме.
- Я пыталась заботиться только о тебе! –она снизошла на крик, надеясь , что он расколет ледышку его сердца.
- Не лги хоть сейчас, любовь моя. –эти слова внушили Ловетт надежду. Очень призрачную, но вполне осязаемую. Иначе и быть не могло – конечно, он простит ее. Это ведь она, Нелли Ловетт, приняла его в своем доме, дала ему настоящую семью и смысл к жизни. Конечно, он простит ее за маленькую ложь.
- Я люблю тебя и это все только ради тебя.
Он плавно двинулся к ней, на лице его плясала странная улыбка, в свете огромной печи становившейся еще более безумной.
- Я тоже люблю тебя, моя дорогая, тоже. И тебя, Люси. Я всех вас люблю.
Ловетт двинулась прочь, слишком уж странно он вел себя, слишком. Она медленно шла назад, обшаривая ногой пол позади. Куски расчлененных тел, людская требуха, горы одежды и обуви – все это мешало ее экстренному отступлению.
- Раздели эту любовь со мной, моя дорогая !
Стена. Ее спина уперлась в кирпичную кладку подвала. Пути назад не было. Она могла скрести своими черными ногтями эту стену, но ничего бы не помогло ей спастись. Только одному Богу известен путь отсюда конечно. Это конец ! Страшный исход был известен им обоим. Он горел каминным светом в руках Суини – бритва. Как же то было противно быть десятой, а то и сотой, чью кровь она изопьет. Как ей казалось она заслуживала большего.
- Потанцуй со мной, моя любовь!
Танец. Ее ноги едва двигались, но она была уверена, что выдержит этот танец. Казалось, он не хотел ее убивать. Ах, какой же ты непредсказуемый, Суини.
Все было так необычно. Настроения менялись как фигуры в калейдоскопе. Вот оттенки бардо, вот страх и боль, вот белый, спасение и свет, черный, смерть и ее зловоние.
Красный – любовь!
Он подхватил ее под руки, каблуком туфли откидывая отрезанную руку незнакомца, лежащую между ними Рубиконом, подтащил к себе, заворачивая в один адский танец. Последний танец мистера и миссис Тодд.
И он сделал это, Нелли закричала оказавшись в самом жерле печи. Она в последний раз смотрела на Суини, он смотрел на неё со всей ненавистью и отвращением. Тодд закрыл печь, а Ловетт отправилась лгать чертям в аду. Суини обернулся и медленными шагами подошел к телу своей единственной Люси. Он кинул бритву примерно шагах в трех от Люси, подошел к ней, сел и взял её на колени:
- Жил-был цирюльник с ним жена. Она была красива. Глупец цирюльник с ним жена. Смыслом жизни его была она. Да, она была красива и добродейтельна, а он был.. -на этих словах Суини вспомнил о Мэри:
"- Она..." -промелькнуло у него в голове. С этим судьей, местью и миссис Ловетт, Тодд совершенно забыл про Мэри. Он положил Люси на пол и побежал в цирюльню. Там никого не было, только сундук был открыт. Это значило одно, Мэри все слышала и видела. Суини подошел к тумбочке на ней лежал вскрытый конверт и письма. Тодд сразу их узнал, это были те письма которые он отправлял Люси. Сомнений не осталось, она его дочь. Но где она теперь. Взгляд Суини упал на его рисунок, когда он был в ссылке он нарисовал берег Темзы, там они впервые встретились с Люси, это было приложением к письму. Тодд сразу почувствовал, Мэри там. Мужчина не раздумывая накинул куртку и побежал туда.
Рассветало. Было холодно и шел дождь, это смыло с Тодда всю кровь. Суини бежал к берегу Темзы. Наконец, в десяти шагах от него на берегу сидела девушка, она зябко куталась в кофту, которой её накрыл Тодд ночью, она поджала колени к лицу, Суини тотчас снял свою кофту, накинул на плечи Мэри и приобнял её. Первый раз он позволил себе прикоснутся к девушке так искренне:
- А ведь я обещал тебе и маме не бросать вас. И вот, я стал убийцей. -говорил Тодд, Мэри подгяла на него глаза и произнесла:
- Если ты думаешь, что меня это беспокоит, то нет.
- Правда нет, Мэри. -впервые Суини назвал её настоящим именем. Дочь обняла его, а он в свою очередь её и хоть они понимали, что как пятнадцать лет назад уже не будет, но были уверенны, что теперь у них все будет хорошо.
Конец!