Алексей Курилко
Сука или
враг по крови
(Посвящается моему угрюмому
деду – Николаеву М.С. – рассказавшему
многое из того, о чём рассказывать или писать
в эпоху Советского Союза было нельзя)
Свора псов, ты со стаей моей не вяжись,
В равной схватке – за нами удача!
Волки мы – хороша наша волчья жизнь,
Вы собаки – и смерть вам собачья.
Улыбнёмся же волчьей ухмылкой врагу,
Псам ещё не намылены холки!
Но на татуированном кровью снегу
Наша роспись: мы больше не волки…
(В. Высоцкий)
В тысяча девятьсот тридцать восьмом году довелось мне сидеть в питерских Крестах в одной камере с легендарным Александром Пивоваровым. Для определенной категории людей он уже тогда – до войны – был уважаемым, лихим и знаменитым человеком, а уж после войны…
Мы были похожи и легко сдружились. Нам обоим светил третий срок. Мы были молоды и полны сил. Мне едва исполнилось тридцать, а он был старше меня всего на пару лет. Мы много шутили и балагурили. И не подозревали, что и в дальнейшем наши жизненные пути хоть и разойдутся, но будут поразительно схожи.
Из лагеря мы попадём на фронт. Оба! Оба заслужим уважение среди солдат и внимательного отношения от наших командиров. Неоднократно будем представлены к наградам. Останемся в живых. А после нас захлестнёт другая война. И в той братоубийственной войне мы будем далеко не рядовыми участниками, а Пивоваров даже заслужит неофициальное звание Главного Героя Всех Сук Советского Союза.
А потом его убьют… А меня Судьба не убережет и заслуженным покоем не одарит. Хотя я в какой-то момент буду мечтать о смерти, бога просить о смерти буду, но… Дохлый номер, просить у Бога поскорее бы сдохнуть… Бог не глуп, но он глух, если слух принимает молитвы о смерти, Он за это наказывает ещё сильней утяжеляя жизнь. Но, лады, об этом чуть попозже… Меня, короче, тогда не опять не укокошили, представь себе! Нет, со мной Судьба поступит ещё более жестоко…
…Жаль, что я не писатель. Хотя литературу люблю. С раннего детства любил читать. Читал запоем всё подряд, помню… Да… Но выразить на бумаге историю своей жизни я не смогу. Не, смогу, чтоб я сдох, не смогу, говорю, потому что не раз уже пробовал!.. Однажды всю ночь кропал, исписал два десятка листов… Утром вырубился. Днём проснулся, давай эту муть читать… Мама дорогая! Гоголь-моголь, хрен проссышь! Всё как-то коряво, путано-запутано… всё сжёг, к чертям! Нет уж! Рождены ползать и так далее! Лучше так! Я просто буду наговаривать, а затем какой-нибудь хороший литератор , может даже ты, мало ли… приведёт мои «душевные шепоты» в порядок. Подчистит, отредактирует… Лады?..
…
Война ничего у меня, кроме жизни, отнять не могла. А выживать я умел. Порода такая, и воспитание соответствующее. Да и Бог хранил – не без этого. Когда в атаку бежишь, тут уж как пофартит: кому клифт с дырой, кому земли сырой. Выбирать-то не приходилось. Тут как в «стосе»! Что раздали, тем играй. Смерть одинаково со всех сторон караулила. Под ногами мины, сверху снаряды; впереди гансы, позади заградотряд… Кроешь матом вместо «ура» и Родину, и Сталина, и комбата, и мать их всех!.. И не слышишь собственного крика… А ну не дрейфь, штрафня, немец сам боится! Вперёд, подельнички, только вперёд!.. Но до немецких траншей добегают немногие. Этим счастливчикам выпадает честь отомстить за погибших, за свой страх и отчаянье и выместить накопившуюся злобу на живых людях или наконец умереть самому. Ты стреляешь, колешь, бьёшь… До той поры, пока последняя вражина не испустит дух. Потом наступает относительная тишина. И ты сидишь, посасывая самокрутку, весьма довольный тем, что выжил. В том бою… В этом… А в следующем?..
Три года… Чего только не случалось. В таких переделках бывал – вспоминать стрёмно. Тем не менее в итоге за три года – всё ништяк, не единой царапины.
…
Война, к сожалению, кончилась. Я растерялся. К мирному времени оказался совсем не готов. Ни дома, ни семьи, ни работы… Что делать? Как дальше жить? Идти на завод и вкалывать за копейки с утра до ночи? С какой такой печали и для какой такой радости?