— Сильвия? — позвал он, но ее ничто не могло остановить.
— Сильвия! — крикнул он, кладя свои руки ей на плечи.
— Обыкновенной… обыкновен… — сказала Сильвия, выходя из транса. А затем ее зеленые глаза вопросительно округлились.
— Кто вы? — спросила она испуганно. — Зачем вы схватили меня?
— Сильвия, Эмма приезжала к тебе два дня назад?
— Что?
— Пожалуйста, Сильвия. Попытайся и вспомни.
— Перестаньте трясти меня. Я звоню в полицию!
Джо снова заглянул в глаза Сильвии и увидел в них только страх и пустоту, бесконечную равнину пустоты. Он знал, что все расспросы бесполезны, но он знал также и то, что Эмма виделась со своей матерью прямо перед смертью, поскольку песня «Ты мне дал себя почувствовать обыкновенной женщиной» в исполнении Кэрол Кинг не входила в основной репертуар Сильвии; ее должна была спеть ей Эмма. Сильвия удерживала ее в памяти лишь короткий промежуток времени, до настоящего момента.
Джо не мог понять, в чем дело. Как он сказал Вику и Тэсс, он в самом деле не знал, что Эмма делала по вторникам, но он знал, что в эти дни к матери она не ходила — для этого были вечера пятницы — и, кроме того, она всегда предупреждала его, когда собиралась навестить Сильвию, на случай непредвиденных ситуаций.
Ужасная мысль, которая появилась у него в тот момент, когда полицейские сказали ему, что Эмма не была пристегнута ремнем безопасности, снова заползла к нему в голову, словно ядовитая змея. Возможно ли, что смерть Эммы не была случайной? Возможно ли, что она приехала к своей матери и пыталась поговорить с ней в последний раз, потому что собиралась убить себя?
Мозг Джо судорожно работал. Она приехала сюда, чтобы поговорить с Сильвией. Осмысленное общение не удалось, как всегда, и тогда она спела ей. Но почему именно это? Почему ту песню, которая звучала в тот момент, когда он попросил Эмму выйти за него замуж?
Он никогда не узнает, было ли это правдой или нет, но, возможно, Эмма пела эту песню не для Сильвии, а для него. Она знала, что Джо в любом случае придет навестить ее мать сразу после ее смерти; и она могла предположить, что Сильвия споет ему эту песню. Получается… Эмма оставила ему сообщение? Она говорила ему, что она все еще любит его, получается так?
Мысли Джо были прерваны резки звуком медного клаксона. Когда он огляделся вокруг, то увидел Сильвию, стоявшую возле двери со сложенными на груди руками рядом кнопкой тревоги. Сильвия выглядела в точности, как Эмма, когда та злилась.
— Ох, Сильвия… — сказал он с тяжелым вздохом.
— Не подходите ближе. Они будут здесь в любую минуту.
Джо, сидя на корточках, смотрел на участок коричневого ковра между своих ступней. Может быть, это все было ерундой. Может быть, она слышала песню раньше. Может быть, он просто обманывал себя. Он услышал, как открывается дверь, и поднял голову: смотритель, тучный йоркширец в черном пиджаке и галстуке на резинке, неспешно вплывал в открытую дверь.
— Арестуйте этого человека! — крикнула Сильвия; театрально вытянутый палец указывал на Джо.
Смотритель коротко взглянул на нее, затем на Джо. Он нажал кнопку на чем-то, напоминающем пульт дистанционного управления, висевшем у него на поясе, и сигнал стих в умирающем зверином завывании, походившем на последнюю ноту сирены воздушной тревоги.
— Здравствуйте, мистер Серена, — сказал он.
— Здравствуйте, — поздоровался Джо; ему несколько раз называли имя смотрителя, но сейчас он никак не мог его вспомнить.
— Все в порядке?
— Да. Только Сильвия опять забыла…
— Чего вы ждете? — спросила она.
Смотритель наклонился к ней, мягко взял ее за руку и провел на середину комнаты; проходя мимо Джо, он подмигнул.
— Сильвия, почему бы вам не присесть вот здесь на софу, пока мы выясним, в чем тут дело?
— Я уже все равно собирался уходить, — сказал Джо, вставая.
— Оʼкей, сэр, — ответил смотритель, доставая из кармана пузырек с капсулами.
— Э-э… — Джо засмеялся. «Как же его дурацкое имя?» — Извините меня…
Смотритель поднял на него взгляд, выражение вежливого любопытства на лице. Джо набрался храбрости.
— Моя… моя жена приходила сюда два дня назад?
Мужчина нахмурил лоб и, скорей нарочито, почесал голову.
— Я так не думаю.
— Пожалуйста, это очень важно. Вторник, вторая половина дня или ранний вечер?
Смотритель сдержанно кашлянул.
— Как я и сказал, сэр, вряд ли. Моя память совершенно адекватна.