- Просто позволь мне позаботиться об этом. Ты позаботишься о том, чтобы найти того гребаного кубинца, ублюдка вуду. Ох... и держи телефон рядом. Я позвоню тебе, когда смогу.
Чернокнижник повесил трубку и засунул телефон между ошейником и своей шеей. Он обернулся и увидел бездомного, лежащего неподалеку в зарослях сорняков. Мужчина выглядывал из-под большого куска картона. Он смотрел на него остекленевшими глазами, полными недоверия. Чернокнижнику показалось странным, что он до сих пор не замечал этого человека. Время застыло, пока они смотрели друг на друга.
Бездомный отвернулся и с трепетом огляделся по сторонам. Он заглянул в просвет в чаще и увидел, что улицы запружены уродами.
Он видел широкие тела, завернутые в плотную одежду, мягкие животы, выпирающие из-под детских рубашек, ямочки, уродливые задницы, виднеющиеся сквозь светлые эластичные брюки, жирные руки, шлепающие воздух, как мясистые рули, небольшая толпа бастардов на буксире.
Королевы драмы без стеснения заводили частные разговоры по мобильным телефонам, продолжая банальную чушь, которая много говорила об их печальной жизни. Они извергали попурри из классики "городского трёпа", достойное увековечения в сборнике K-Tel Records[11]. Хиты включали:
«Мне не нужен мужик!»
«У этой суки хватило наглости сказать…»
«Этой вонючей мочалке лучше держаться подальше от моего мужикa!»
«Мой папочка не дерьмо».
«Бог - единственный, которому я служу».
«У этого ниггера нет денег».
«Чек на oбналичивание Place Blues».
«Вставь своей детке, папочка».
«Я не толстая, я - ширококостная».
«Цыпленок Генерал Цо со стенда "Чинг-Чонг"».
«Он бьет меня, потому что любит меня».
«Прическу сделала. Ногти сделала. А счета придут позже».
Он видел, как взрослые мужчины в старых одеждах избегают работы, чтобы слоняться по улицам, смеясь над прошлым и понтуясь всеми возможными способами. Он видел молодых головорезов, практикующих жизнь, полную неудач, сожалений и ненужного насилия. На протяжении всего этого уродливого парада выделялись несколько порядочных, трудолюбивых людей, которые выглядели крайне разочарованными.
Бездомный посмотрел на одноглазого зверя-гоблина и неуверенно спросил:
- Я мертв? Это ад?
- Да, ублюдок, - спокойно ответил Чернокнижник. - А я - Дьявол. БУ!
Бомж закричал так, словно расставался с жизнью. Чернокнижник не хотел разочаровывать его. Он обнажил свои клыки и шагнул вперед, слюна капала с его челюстей. Уродливое собачье чудовище, в которое был пойман разум Чернокнижника, было голодным. Ему требовалось топливо. Он чувствовал, как его плоть пытается восстановиться. Он определенно надеялся, что это то, что онa делает. Его кожа горела, словно от лихорадки. В зияющей ране, где был глаз существа, что-то лихорадочно двигалось. Ощущение было невыносимым, словно рой пчел жужжал в его глазнице.
- Блядь! Это дерьмо сводит меня с ума! - закричал Чернокнижник.
- Отвали от меня! - заверещал старый бомж.
- Да заткнись ты на хрен. Я уверен, что вы видели галлюцинации и похуже меня.
- Ты что, галлюцинация?
Каждый дюйм демонического тела Чернокнижника пульсировал от активности, как будто пчелиный улей в его глазнице переместился в его плоть и кости. Даже последняя дырка от пули, в которую попал его тупоголовый племянник, зудела и пузырилась, кожа натягивалась, окружающие мышцы вибрировали и колыхались. Он чувствовал, как его мышцы, связки, кости и сухожилия перемещаются и перестраиваются.
Что бы ни происходило с его телом, это было мучительно и истощало все его силы. Инстинктивно он знал, что ему нужна энергия, белок, чтобы завершить этот процесс. Старый оборванец-бомж с увесистым мешком алюминиевых банок, вопящий как девчонка и швыряющий в него горстями мусор, выглядел как идеальное средство от мук голода. Чернокнижник бросился вперед.
- К несчастью для тебя, я, пиздец, как реален. Иди сюда, ублюдок!
Он потянулся к старику и увидел две руки, смутно напоминавшие человеческие, а не одну. Более новая, левая рука, была с толстыми черными когтями на конце. Чернокнижнику потребовалось бы мгновение, чтобы восхититься новым придатком, но бешеный голод, охвативший его, вытеснил все остальные мысли из его головы.
Старик снова закричал, и Чернокнижник схватил его за горло обеими руками и сжал.
Пищевод мужчины почти не сопротивлялся мощным рукам. Это было все равно, что сжимать коктейльную трубочку. Лицо старого бродяги посинело. Он выпучил глаза и широко раскрыл рот, отчаянно пытаясь вдохнуть кислород. Он попытался отбиться от Чернокнижника, нанося удары по огромным собачьим мускулистым рукам и гноящимися ранам. Раздался громкий мокрый щелчок, и голова мужчины безвольно упала на бок. Из носа и рта у него потекла кровь. В животе у Чернокнижника заурчало.