Стоя прямо перед шкафом, человекоподобное существо с головой мастифа свирепо смотрело на испуганных женщин, оставшихся в комнате. Зверь был почти семи футов[13] ростом, с висячими ушами, огромными челюстями с зубами, похожими на клыки, и глазами, в которых плескалась ненависть. Его тело было покрыто короткой, спутанной черной шерстью. Длинные мускулистые руки с когтями на концах свисали с бочкообразного собачьего туловища, примостившегося на одной полностью развитой человеческой ноге, а другая была человеческой до колена. Остальная часть конечности напоминала заднюю лапу собаки. Между его ног висел член, покрытый волосатой крайней плотью, которая обрамляла узкий орган, похожий на зараженного морского слизняка. Трансформация исцелила раны Чернокнижника и в основном исправила уродливые недостатки в симбиозе собаки и человека. Теперь он выглядел как настоящая двуногая смесь человека и бульмастифа.
Чернокнижник чувствовал себя бодрым, как будто он мог завоевать мир. Его грудь вздымалась от прилива адреналина. Он раскинул свои мощные руки и издал глубокий, страстный рев. Слюна пузырем лопнула у него во рту, и извилистые, тягучие остатки оседлали ветер от его горячего дыхания. У него вдруг закружилась голова. Он пошатнулся и восстановил равновесие. Его зрение сменилось внезапным видением разъяренных зверей, которые плевались образами чудовища, которым он стал без боевых шрамов.
Крики женщин усилились, когда комната опустела. Пронзительный звук пронзил сознание Чернокнижника. Он увидел Сильвию, которая полусидела, полулежала на полу, и ее глаза были полны ужаса и благоговения.
Чернокнижник подошел к ней. Каждый шаг оглашался глухим стуком.
- Похоже, твои подружки бросили тебя, - поддразнил ее Чернокнижник. Его голос звучал по-другому, как у животного, пытающегося говорить как человек. Это сделало его слова трудными для понимания. - Не волнуйся. Они тоже получат свое.
Он поднял свою когтистую руку...
Ужасный шум ворвался в эфир. Он доносился из-за комода в другом конце комнаты - рингтон мобильного телефона; это был “Супермен” Соулджа Боя[14].
Соулджа Бой уже в ней (oу!)
Смотри, как я двигаю им
Смотри, как я катаюсь
Смотри, как двигает им Соулджа Бой
Это - Супермен, детка (oу!)
Давай, смотри как... джага-джага...
(Подвигай же им, Соулджа Бой)
Давай, смотри как... джага-джага...
(Подвигай же им, Соулджа Бой)
Давай, смотри как... джага-джага...
(Подвигай же им, Соулджа Бой)
Давай, смотри как... джага-джага...
(Подвигай же им, Соулджа Бой)
Чернокнижник зажал уши руками, запрокинул голову и закричал от боли. Это было самое ужасное, что он когда-либо слышал. Он подскочил к комоду. Его ноги все еще чувствовали себя неудобно и неловко, и он почти потерял равновесие, пересекая комнату. Он отодвинул комод в сторону. Мисси скорчилась за ним, отчаянно пытаясь остановить мелодию звонка. Если бы она не была так напугана, она могла бы понять, что это так просто - нажать «Сбросить».
Она замерла и медленно, неохотно повернула голову и смущенно посмотрела на Чернокнижника. Предчувствуя свою гибель, она заплакала. Она всхлипнула, выпрямила руку и протянула разъяренному зверю сотовый.
Чернокнижник взревел, затем выхватил мобильный телефон из руки Мисси и ударил ее об стену. Oт ударa ее кости разбились, как стекло, и она безжизненно рухнула на пол.
Чернокнижник посмотрел на свою руку. Он держал оторванную руку Мисси. Ее рука все еще сжимала мобильник. Рингтон продолжал звучать.
Oн отдернул руку назад и изо всех сил швырнул оторванную руку с зажатым в мертвой хватке мобильником на пол. А потом он топтал ее до тех пор, пока не остались только мелкие кусочки.
Из-за окна на него набросились полицейские сирены.
Красно-синий свет делал комнату похожей на ночной клуб, обслуживающий жестоких фетишистов. На улице завизжали шины. Дверцы открылись и захлопнулись. Твердые подошвы шлепали по тротуару. Женщины внизу стучали в окна и кричали о кровавом убийстве.
Чернокнижник поспешил к окну и выглянул наружу. На улице было полно припаркованных полицейских машин.
* * *
- Итак, я сказал чуваку: «Спиди Гонзалес[15] был мексиканцем, тупица!» Затем я прострелил ему коленные чашечки и вырезал язык только за то, что он сказал это расистское дерьмо.