Скорая помощь подъехала к скоплению полицейских машин перед Домом Харриеты Табмен. Все эти мигающие огни заставляли Сальвадора нервничать. Он выхватил из заднего кармана шерстяную шапочку и натянул ее до бровей, чтобы скрыть татуировки, а потом выключил двигатель, откинулся на спинку сиденья и попытался вести себя как водитель ”скорой”. Старуха вылезла из машины, вызвав море насмешек над её плохо сидящей униформе.
Деметрий выскочил из машины и присоединился к кубинке как раз в тот момент, когда Виктор Дом поспешил к ним. Детектив скорчил гримасу, глядя на наряд старухи, но потом перешел к делу.
- У вас там есть дополнительная форма? - спросил oн старуху, указывая на фургон. - Я пойду с вами.
- Вы можете взять его форму, - ответила она.
Деметрий не сразу понял, что она говорит о его форме. Он видел, как слова, которые выходили из ее рта, слегка не соответствовали движениям ее губ. И ее голос звучал иначе. По тому, как двигался ее рот, он мог сказать, что она говорит по-испански. Но голос, который раздался, произнес слова на английском без акцента.
- Что ты сказала? - спросил Деметрий.
Старуха улыбнулась.
- Я сказала…
- Не важно! - закричал Виктор. - Где эта форма?
Деметрий пожал плечами и передал детективу верхнюю часть.
- Вы пойдете туда?
Детектив посмотрел на него и самодовольно улыбнулся.
- Кто-то же должен, именно за это платят налогоплательщики.
Деметрий усмехнулся и покачал головой.
- Настоящий герой, а?
Он задавался вопросом, насколько героически почувствует себя коп, когда увидит, что к нему приближается Чернокнижник. Скорее всего, он обмочится, прежде чем тот вырвет ему кишки.
Детектив проигнорировал его.
- Дайте мне медицинскую сумку или что-нибудь, чтобы взять с собой.
Деметрий поискал какую-нибудь медицинскую сумку, чтобы отдать детективу. Он не cмог ничего найти.
- Ну же! Просто дай мне что-нибудь!
Наконец, Деметрий обнаружил оранжевую сумку, которая выглядела так, словно в ней были медикаменты, и передал ее детективу.
Детектив положил туда пистолет со значком и помчался к полицейским машинам, ведя за собой бабулю Сальвадора.
- Блядь. Это плохо кончится, - прошептал себе под нос Деметрий.
* * *
Разум Чернокнижника был полон насилия. Он всегда был холодным расчетливым убийцей. Он восхищался страхом, который вселяла его репутация. Он даже любил страх в глазах своей жертвы, но сам акт убийства никогда не затрагивал его так или иначе. Он не был одним из тех уродов, получают удовольствие от кровопролития. Не как серийный убийца. Но теперь его разум был полон мыслей о бойне, запах плоти молодых женщин сводил с ума, и их крики возбуждали нечто большее, чем просто любопытство.
С тех пор, как он обнаружил, что его душа заключена в тюрьму во плоти этой собаки-демона, он боялся, что это начнет влиять на его разум.
Он задавался вопросом, что случилось с душой демона. Теперь у него был свой ответ. Она слилась с его собственной. Раньше он этого не замечал. Он был слишком занят, пытаясь найти выход из своего затруднительного положения. Но теперь он мог видеть мысли зверя, чувствовать его желания, и они были ужасны. Влажные от крови образы промелькнули в сознании Чернокнижника: расчлененные части тела, оторванные и сожранные органы, раздробленные кости. Чернокнижник узнал некоторые лица бандитов и мафиозных “капо”[21], которых зверь разорвал на части по его настоянию, вспомнил о том, что он с ними сделал. Некоторые были женщинами в убежище, желаниями существа. Но видения выходили далеко за рамки этого.
В своем разуме он видел бесконечную полосу сломленного человечества, разорванного на части, изнасилованного и пожираемого. Если зверь добьется своего, насилие никогда не прекратится. Чернокнижник отметил это как простой факт, просто любопытство. Он не одобрял и не осуждал намерения этой собачьей твари. У него не было настоящей любви к человечеству. Люди были просто средством для достижения цели. Чернокнижнику было наплевать, если зверь убьет миллион его собратьев, лишь бы он не был внутри этой штуки, когда это случится. Если существо хотело убивать, это было его дело. Чернокнижник не вмешивался. Он собирался выбраться из этой, порожденной адом, штуки в нормальное человеческое тело, а затем свалить подальше от этого существа. Если у него и были какие-то мысли о том, чтобы остаться в своей нынешней ситуации, то, увидев мысли демона, он отказался от этого. Неважно, насколько могущественным, каким непобедимым он себя чувствовал, это не стоило ни его человечности, ни его здравомыслия.