- Слушаю.
- Просто постучи в дверь и скажи, что я послал тебя за ним. Скажи ему… скажи ему, что я облажался и мне нужна его помощь, но нельзя говорить об этом его мамаше и вообще никому.
Деметрий постучал в дверь. Он постучал еще два раза, прежде чем дверь, наконец, со скрипом открылась, и в щель между дверью и косяком просунулся ствол пистолета.
- Tы кто такой?
- Tы кузен Чернокнижника? Муки?
- Меня зовут Морис. Никто не зовет меня Муки, кроме друзей и семьи, а ты - ни то, ни другое. А теперь, блядь, чего тебе надо?
- Твой дядя послал меня за тобой. Ему нужна твоя помощь, мужик, и если я не приведу тебя, он меня убьет.
- Моему дяде не нужна ничья помощь. Он никогда не нуждался в чьей-либо помощи.
- Он сказал, что заплатит тебе, и это ничего такого. Ничего такого, что могло бы испортить твою репутацию или что-то типа того. Он только что получил травму, и не может передвигаться, и он не может позволить никому видеть его таким… ну знаешь… у этого человека есть враги, которые могут воспользоваться этим в его нынешнем состоянии. Он просто хочет, чтобы ты перекантовался у него пару недель, пока он не встал на ноги, и выполнил для него поручения и не наделал дерьма. Ты даже можешь управлять его “Эскалейдoм”, пока он выздоравливает.
- Его “Эскалейдoм”? В натуре?
- Отвечаю. В любом случае, сам он не может сейчас управлять им.
- Так что же с ним случилось? Его подстрелили, что ли?
- Нет, я думаю, он просто потянул подколенное сухожилие или паховую мышцу, или что-то в этом роде. Он просто очень стесняется этого дерьма и не хочет, чтобы кто-нибудь видел его, пока он не восстановится на сто процентов. Он сказал, что ему нужна семья, чтобы позаботиться о нем.
- Ясно. A что случилось с этой большой, уродливой тварью? Эта мразь огромна! Похоже, в ней двести фунтов[5]? Я никогда не видел такую уродливую собаку. И почему она ранена? Похоже, кто-то выбил из него все дерьмо.
- Он просто участвовал в собачьем бою. Это то, чем я занимаюсь. Я развожу собак для боев и прочего.
- Так откуда ты знаешь моего дядю?
- Я знаю его целую вечность. Он даже купил у меня несколько собак. Не спрашивай, что он делает с ними.
- Раз ты с ним так дружен, то почему не позаботился о его заднице?
- Этот ниггер не доверяет никому. Единственная причина, по которой он доверил мне приехать за тобой, заключается в том, что он знает, что я его боюсь.
- Где “Эскалейд”?
- Внизу.
- И он позволил тебе сесть за руль? - спросил Морис, нахмурив брови и подозрительно прищурившись.
- У него нет выбора. Кроме меня, больше некому. Кроме того, он прикончит мою задницу, если я поцарапаю его или что-то еще. Он знает, что со мной он в безопасности.
- Да? Я в этом не уверен. Откуда мне знать, что ты не замочил его задницу и не украл его тачку, а теперь пытаешься заполучить и меня тоже?
Долговязый подросток посмотрел мимо Деметрия. Затем он долго смотрел ему в глаза, пытаясь решить, должен ли он доверять этому человеку или нет. Он ткнул его в грудь дулом пистолета.
- Посмотри на меня, братан. Разве я выгляжу так, будто могу убить Чернокнижника?
Морис оглядел его с головы до ног, и Деметрий понял, что именно увидел мальчик. Страх в его глазах, нервная привычка раскачиваться взад-вперед, когда он говорил, и переминаться с ноги на ногу, его старомодная одежда. Он больше походил на бездомного наркомана, чем на наемного убийцу. Морис слегка расслабился.
- Попробуй выкинуть какую-нибудь хуйню, и, клянусь, я оторву твою башку.
- Теперь ты говоришь, как твой дядя. Я тоже никому не доверяю. Я понимаю тебя, хотя единственное, чему я доверяю - это мои собаки, - cказал Деметрий, похлопывая Чернокнижника по голове, что заставило его зарычать.
Деметрий быстро отдернул руку, пока она не угодила в пасть большого пса.
Пока Чернокнижник тихо наблюдал с заднего сидения, Деметрий решил, что, во время поездки к берлоге наемного убийцы, лучше всего свести разговор к минимуму. Морис же был чересчур разговорчив. Переходя от одной темы к другой в шизофреническом темпе, он не оставлял Деметрию времени, чтобы ответить, прежде чем тот переключался на какую-то совершенно не связанную тему. Он говорил о сучках, которых он трахал, и о том, как они не могли насытиться его “волшебной палочкой”. Он рассказал о своем крутом статусе в школе, и о том, как все, даже некоторые учителя, завидовали ему. Он говорил о своих долгосрочных целях; и о том, чтобы продолжать веселиться любыми доступными средствами.
Деметрию хотелось скорее вырулить на встречную полосу, чем выслушивать еще одно слово незрелого хвастовства мальчишки. По мимолетным взглядам в зеркало заднего вида он понял, что Чернокнижник разделяет его отвращение. Они вели свой собственный безмолвный мысленный разговор. Это выглядело примерно так: