— И что она такого сделала?
— Ничего. Понять не могу, что она за зверь. Глуп, наверное. Меня собственная домработница дурит. Даю ей пинка, прогоняю, так возвращается как ни в чем не бывало, еще и не слушается.
— Не любит? — сочувственно спросила Нина, имея в виду Наталью, — он пожал плечами. — Еще молодая, — вздохнула Нина. — Любить учишься всю жизнь… К сорока достигаешь.
— «Простишь ли мне ревнивые мечты…» — точно я сам написал, — сообщил Авилов. — Так бы и разорвал вас обеих в клочки! Меня любила только тетка, а так я сирота.
— Ну прости нас, — Нина опустила темно-русую голову.
Глава 8
Кавказский пленник
Авилов взглянул на часы. К двенадцати нужно было быть у федерала, он опаздывал. Пришлось ускорить шаги.
Открыв дверь кабинета, он присмирел и затих окончательно. Это для любого было бы чересчур! Столько острых ощущений за короткий срок! «О-о! Шире вселенной горе мое!» Перед ним восседал Алексей Разумовский, а именно, «кавказский пленник» собственной персоной, и изучал протоколы допросов. Это пострашней ос и похуже припадков ревности. Авилову стало весело. Теперь его закопают в соответствии с протоколом. Раньше что: детские игры на свежем воздухе! Вспомнить только досье, которое пленник собрал на него во времена незабвенные! Зря Александр Сергеевич ходил по струночке, нужно было самому попереть рукопись, пока Шурка разбирался с крышей, было б за что сидеть. А то ведь так просто, ни за грош… Ждали федерала и дождались. «Вот приедет барин, барин нас рассудит».
Человек за столом поднял глаза, и Авилов поразился, как тот дивно похорошел, как поголубели глаза, порозовело лицо, как исключительно ловко сидит на нем пиджак цвета сгущенного молока. И голос, которым тот произнес «здравствуйте, Александр Сергеевич» тоже был дивным, так что Авилов возблагодарил Бога, что он не женщина, а иначе бы полетел на этот призыв, позабыв обо всем. И где этот птица Феникс закопал свою неприметную невзрачность! Нет, в мире все-таки должно присутствовать постоянство, иначе все нервы сотрешь!
Он еще и встал, и обогнул стол, и протянул Авилову руку! А бывало, что и дубинкой по голове, и из электрички, как бесполезный предмет, вышвыривал, да с каким остервенением! Как украшает и успокаивает людей власть! Авилов, памятуя о прошлом, опасливо отступил и руку подал без приветливости.
— Как самочувствие Натальи Юрьевны?
Надо же: гром не грянул, тучи не разверзлись, молнией не убило и вопрос поступил интересный.
— Лучше.
— Она встает?
— Врачи не позволяют.
— А как ее лечат?
— Как обычно.
— Витаминов хватает?
Это он чересчур. Перегибает.
— Это уже допрос? — заинтересовался Авилов.
— Личный интерес.
— А, ну да. Прошу прощения, я забыл о личном интересе.
— Наталья Юрьевна кое-что значит.
— В смысле?
— В социальном.
— Девушка со способностями, — охотно согласился Авилов. — Знает столько же, сколько Большая Советская Энциклопедия. Прилично вяжет и шьет, очень много работает, даже в больнице… Да ладно, что мы сплетничаем? Это все?
Авилова несло. Нельзя позволять лезть в частную жизнь и глумиться над тонкими чувствами. Американские леди глубоко правы: у каждого свои, дорогие ему собачки.
— Нет, не все.
Глаза хозяина кабинета остекленели, приветливости поубавилось. Теперь он напоминал отутюженных телеманекенов при должностях.
— У меня к вам просьба, официальная. Необходимо, чтобы дело, в котором мы все в том или ином качестве участвуем, не приобрело скандального характера. Пока все под контролем, но может принять и неприятный оборот. Присутствие Спивака и Натальи Науменко способно придать ему нежелательную огласку. Она давно за ним охотится. Я бы хотел попросить вас подстраховать депутата в случае, если он обратится к вам за помощью. И по возможности воспрепятствовать госпоже Науменко в журналистских расследованиях. Она способна наделать дел, во всяком случае, коллеги высоко оценивают ее способности. Вот, собственно, все. Вы согласны?
— Разумеется, — кивнул Авилов. — Как я могу быть не согласен?
— Я говорю серьезно.
Процесс остекленения глазных яблок продолжался.
— Так и я тоже.
Авилов поднялся. В этом случае полагалось бы отдать честь.
— А как ваш бизнес? — добивал пленник по нежным авиловским местам.
— Скромно, — посетитель уже спешил с прощальным рукопожатием.