Булыкин сидел в своем кабинете, смотрел телевизор. В «Вестях» шел репортаж Ланцевой. Анна объясняла случившееся непредсказуемой подростковой агрессией, которую ученые ставят на второе место среди бед, грозящих человечеству. Ни одного обвинения в адрес местной власти и милиции.
Никита заварил крепкий кофе, перед допросами надо было взбодриться. Свернул раскладушку, спрятал за шкаф. Поспать не пришлось. Всю ночь звонил в реанимацию, осточертел врачам. А когда узнал окончательную цифру – шесть трупов, сел за стол и написал на имя Шокина рапорт. Готов ответить по всей строгости, но группировками он больше не занимается. С него хватит.
Вошел криминалист, принес железо: кастеты, ножи, другие орудия вчерашней драки. Разложил на столе. Подготовил мастику для снятия отпечатков пальцев и инструменты для взятия соскобов.
Пришла Анна. Лицо поблекшее, осунувшееся.
Никита по новой заправил кофеварку: две большие ложки молотого кофе, четыре ложки сахару. Анна помыла в туалете чашки, достала из сумки бутерброды с сыром, бутылку йогурта.
– Сядь за Гошин компьютер и не высовывайся, – сказал Булыкин. – Если родители не придут, оформлю тебя свидетельницей. Подлог, конечно, но ты сама знаешь, милиция и законность – разные вещи.
Дверь открылась, нарисовался Гоша.
– Не идут Чесноки. Повестку требуют. Говорят, повестка должна вручаться лично, под расписку.
Булыкин скривился:
– Какая к черту повестка? Какая расписка? Ну-ка, набери мне Руслана!
У них в отделе был справочник с телефонами всех выдающихся пацанов города.
Гоша набрал номер старшего Чеснокова, передал трубку Булыкину.
– Ты чего-то боишься, Руслан? Тебя вроде по-человечески зовут.
Чеснок сказал, что на вызовы всяких шавок вроде Гоши не реагировал и реагировать не будет. А если сам майор Булыкин хочет его видеть, он всегда рад пообщаться.
Пацаны стояли в длинном коридоре УВД с широко расставленными ногами, положив руки на стену. Поза неудобная, конечности быстро затекают. Но шевелиться нельзя, ментяра с дубинкой тут же начинает орать. Вообще-то держать пацанов в такой позе – произвол. Издевательство имеет только одно оправдание. Допросы все равно ничего не дают. В таком случае пусть хоть немного помучаются.
Начать решили с бармалеев, они не такие оголтелые, как грифы. Гоша ввел в кабинет Славку Барминова. Тот потянулся к козырьку бейсболки, но снимать не стал. Уселся на стул перед Булыкиным. Лицо негодяйским не назовешь, только ноздри шибко раздувает и смотрит так, будто в гляделки играет. Что за поколение растет!
– А ну-ка быстро снял головной убор! – потребовал Никита.
Славка неохотно стянул с головы кепарик. Волосы в трех-четырех местах выстрижены, кровоподтеки в зеленке, огромная шишка.
– Красавец! Алиби есть? Нет у тебя алиби и быть не может. Потому как вот на одной железяке, – Булыкин показал глазами на арматурину, – твои пальчики.
– Какие пальчики? – возмутился Славка. – Не надо меня на понт брать, начальник! Я в перчатках хожу. И на болоте меня не было!
– А это откуда? – Булыкин показал на побитую голову. – Дома с печки упал?
Главный бармалей молчал. Он мог бы придумать другие оправдания, но боялся запутаться.
– По Конституции имею право не давать показания против себя, – заученно сказал он.
Криминалист откатал ему пальцы, взял соскобы. Славка вел себя безропотно. Теперь осталось провести экспертизу, и с допросом можно было закругляться. Гоша держал в коридоре еще не меньше двадцати грифов и бармалеев.
– Слушай, а чего ради вы объединились с грифами и стали опускать кузинских? – спросил Булыкин.
– Братан с Серегой Радаевым скорешились на зоне. Нам как-то неудобняк стало враждовать.
– Логично, – согласился Никита. – А сколько Лешке осталось? Он, вроде, года на три загремел?
– На днях выходит. Мамка уже пироги готовит.
– Значит, сабантуй намечается, а я тут со своими бестактными вопросами. Передай Лешке привет, пусть заходит, расскажет о Радаеве. У меня к Радаеву масса вопросов осталась. Гришка Федоров куда пропал? Что ребята говорят?
Славка ответил с усмешкой:
– Говорят, ваша «Белая стрела» его в извести растворила.
– «Стрела», говоришь? Байки это, больные фантазии. А вот бойня на болоте – голимый факт. Ох, доиграешься ты, Барминов.
На этом беседу можно было закончить. Хотя, нет. Еще один вопросик на прощанье (Славка как раз расслабился) самое время задать.
– А скажи мне, друг мой Бармалей, кто над тобой стоит? Ну, не самая же ты главная фигура в своем районе, – насмешливо произнес Никита. (Славка молчал, опустив голову и не поднимая глаз.) – А кто стоит над Чесноком? Ведь кто-то же стоит?!