Лина не верила в любовь. Она ей всегда казалась чем-то глубоким, непрерывным, бесконечным. Да, она искренне верила в любовь матери к ребенку, человека к богу, бога к человеку, собаки к хозяину и хозяина к собаке. Но вряд-ли Лина может понять когда-то любовь между людьми, никак не связанных. Это было даже каким-то нелепым, словно люди "любили" друг друга, потому что больше некого. Да и мы часто путаем любовь с другими чувствами, так это плотно вошло в нашу жизнь, что люди при малейшей причине говорят о вечной любви. А Лина таких слов никогда никому не говорила, даже, кажется, отцу. А больше ей и некого было любить.
Штамп в паспорте, колечко на пальце правой руки говорили ей о том, что она была женой. Ничего не поменялось, но она и не ждала этого. Зато Нисон прямо-таки воспылал, ожил и стал каким-то чересчур заботливым. Как он и хотел, Лина ушла в декрет. Дома было очень скучно, на работе были хоть коллеги, с которыми можно было поговорить, а тут — лишь Нисон.
Маме она, кажется, не звонила по дня, когда уехала от них. Да и та вполне хорошо жила в четырёх стенах, лишь изредка выходила на улицу, чтобы погулять со своими сыном. Братьев она видела, но и те не особо любили сестру, часто избегали, игнорировали и пытались уйти от разговора. В общем, поделиться радостью было не с кем, а очень хотелось. Да даже на работе все разочарованно выдохнули, чуть ли не хором произнося: «Ну! Как и следовало ожидать от молодухи — ускакала в декрет». Лина даже поражалась этой единой цитате, слова которой даже местами не переставляли.
Она не расстраивалась, ведь знала, что совсем скоро у неё появится самый близкий человек. И именно его Лина даже сейчас любила. Да, она не побоится сейчас сказать это слово. Она любила свою дочь, и то была самая настоящая любовь. Глаза Лины вдруг потеряли мертвенный вид. Даже Нисон, обычно особо не замечавший изменения во внешности Лины, часто говорил, как сильно сияют у неё глаза. Таким огнём, счастьем, пылали её зелёные печалины, что ему было трудно оторваться. Сердце замирало, казалось, на вечность, когда он видел, как Лина поменялась. Из невесёлой, унылой девушки она превратилась в озорную, игривую и радостную девочку.
Нисон был рад, ведь поспособствовал этим изменениям, был рад, что с работы его встречала беременная жена, а на плите стоял горячий ужин. В квартире было убрано, а на каждый вечер Лина знала, что они будут смотреть. И всегда даже не задумывалась над названием фильма, а сразу же включала его, нетерпеливо дожидаясь Нисона из ванны. Ей даже на секунду показалось, что, помимо общей фамилии и ребенка в животе Лины, их объединяло что-то ещё. Но он, не смотря на близость, тоже был очень далек от неё.
Первый месяц прошел как-то слишком счастливо и весело. Лина потихоньку начала скупать вещи для ребёнка. Зарплата Нисона, что была выше средней, позволяла купить самое лучшее. Так вот муж, приходя домой с очередного унылого рабочего дня в банке, вдруг обнаруживал в доме то игрушки, то вещички, то вовсе, однажды зайдя в ванную комнату, испугался ванночки для малыша.
— Может, хватит уже? — он нервно улыбнулся, когда увидел ещё коробки возле кровати. — Мы так обанкротимся, Лина, — не переставая тянуть по привычке её имя, он наклонил голову набок.
— Ну ты чего, Ниска, мы же небедно живём, у нас есть деньги на ребёнка, — и Лина посмотрела на него так, что он растаял.
Ругать Лину было выше его сил, он мог лишь горестно вздохнуть, грустно помотать головой и вновь вернутся в объятия Лины, чтобы досмотреть сериал. Она словно искупала свою вину, зная, как сильно её муж любил лежать в обнимку. Лина в целом не любила прикосновения и разные тактильные вещи, но, понимая, что ему очень тяжело зарабатывать деньги на эти побрякушки, пересиливала себя. Они как-то молча договорились о том, что Нисон позволяет покупать вещи для ребёнка до его рождения, а Лина в свою очередь лежала рядом с ним по вечерам. Хотя очень любила сидеть одна на кухне.
Он приходил вечером домой, а она всегда сидела среди красочных детских игрушек и всевозможных погремушек. Хоть Нисон и говорил ей, что покупать что-то для ребенка до его рождения не очень хорошая примета, Лина не стала его слушать. Ей невообразимо хотелось подержать в руках все эти детские вещи и понять, что они принадлежат её ребенку. Лина хотела отдать ему всё, что у неё имеется, она хотела подарить ему лучшую жизнь.