Бородатый злоносый гном стал зачитывать моё имя и повторять вопрос, я кусала себя за кончик языка и смотрела на Алана, который сидел гордый и самодовольный, как кот, на секунду поймал мой взгляд и ободряюще улыбнулся. Мне как-то легче вообще не стало, гном повторил вопрос:
– Госпожа эль'Хиз, кто является вашим опекуном?
В зале стояла гробовая тишина, я смотрела на Алана, он улыбнулся и показал мне три пальца, улыбнулся шире и показал два, потом один... И с грохотом распахнулись центральные двери, обе створки.
И в дверях возник безошибочно узнаваемый во всех Мирах силуэт великолепной Кармен дэль'Рэф. Бабуля сверкала золотым платьем в пол, изогнувшись в талии как лиана и подперев одной рукой дверь, а другой рукой скульптурно придерживала край широкополой шляпы с пером, такой же бархатной и чёрной, как её короткий приталенный пиджак. Я подумала, что ей только фанфар не хватает, да, это моя бабуля, она обожает слегка опоздать, а потом эффектно появиться.
Бабушка повела плечами, слегка запрокидывая голову, улыбнулась и произнесла своим всепроникающим оперным альтом:
– Хотели начать без меня, негодники?
Зал зашумел шепотками и смешками, а бабушка медленно и торжественно пошла по центральному проходу прямо ко мне. Я подумала, что не было бы здесь центрального прохода – суды были бы гораздо скучнее.
Бабулю никто не остановил, её в принципе никогда никто не останавливал, нигде, сверкали вспышки фотокамер, а она шла, высоко держа голову, качая бёрдами и медленно разводя руками театральным жестом, как будто презентовала себя, она всегда так двигалась, она даже от спальни до ванной по утрам не шла, а шествовала, неся себя как драгоценность. Я улыбалась и смотрела в её глаза – опалесцирующие синим, точно как мои утром в зеркале, как она раньше это скрывала?
У края подиума она остановилась с таким видом, как будто швейцар опаздывает открыть перед ней двери, но она ему эту задержку на первый раз прощает. С ближайшей лавки вскочил мэр города, вытирая ладонь о штаны, подал бабушке руку, она взяла, покровительственно улыбнулась тающему мэру, и поднялась ко мне за кафедру, слегка приобняла за талию и стала позировать фотографам, с одного ракурса, с другого, вспышки сверкали, все смиренно ждали, когда же бабушка изволит нафотографироваться.
Наконец она решила, что подарила уже достаточно своего внимания журналистам, обернулась к главному судье и великодушно кивнула:
– Я готова вас выслушать.
Главный судья вытер лоб платочком, посмотрел в документы, прочистил горло и кивнул злоносому гному. У того тоже с голосом не ладилось, но он смог зачитать последний вопрос:
– Госпожа Кармен дэль... В смысле, госпожа Никси эль'Хиз, кто является вашим опекуном?
– Позвольте мне ответить на этот вопрос, – мягко повела рукой бабуля, как будто сейчас запоёт. Я подумала, что раньше совершенно не обращала внимания на то, как странно выглядят её жесты вне сцены и фотосессий, но она без них не могла, она когда-то говорила, что если связать ей руки, она не сможет произнести ни слова.
Злоносый гном просто сидел и кивал, как завороженный следя за бабушкиными пальцами, но в себя успел прийти главный судья и ответил вместо него:
– Представьтесь, пожалуйста.
– Кармен дэль'Рэф! – медленно объявила бабушка, я была готова услышать аплодисменты, но зрительный зал пока ещё держал себя в руках. И её никто не поправил, хотя по нормам международного права она должна была представиться как в паспорте, сокращённым именем Кари. Бабуля дала залу время прийти в себя и добавила интригующим кокетливым тоном: – Опекун моей драгоценной Никси, да, вы совершенно правы.
– На каком основании? – мягко улыбнулся главный судья, я заподозрила по его виду, что сценарий события ему известен до последней строчки, он не выглядел удивлённым, в отличие от толп чиновников вокруг него.
– На основании демонской силы, подаренной мне природой от рождения, – обворожительно улыбнулась бабушка, подмигнула судье и добавила: – Естественно, полностью подчинённой и безопасной. Хотите увидеть доказательства, мои дорогие? – она обернулась к залу, позволяя полюбоваться собой с нового ракурса, опять повернулась к главному судье, он кивнул:
– Если вас не затруднит.
Бабуля отступила от кафедры, чтобы ничего не закрывало её от камер и зрителей, положила руку на талию, другой рукой поправила идеально лежащее перо на шляпе. Изобразила загадочную улыбку фокусника и медленно потянула из причёски длинную шляпную булавку с чёрным камнем, огранённым в виде бутона розы. Игла выдвигалась всё дальше, пока не освободилась полностью, бабушка протянула её мне и я взяла, вдруг понимая, что сама под воздействием бабулиной ауры артистичности уже стою как на обложке.
Она опять мягко сменила позу, провела взглядом по всему залу и медленно стала приподнимать шляпу. Вспышки защёлкали как бешеные, я изо всех сил старалась не таращиться и не открывать рот – под шляпой поблёскивали перламутром изящные тонкие рожки, покрытые лаком и подчёркнутые причудливо изогнутыми локонами причёски. Как бабулина стилистка-волшебница умудрилась сохранить эту конструкцию в целости под шляпой, останется загадкой, наверное, навсегда, но я подозревала, что без магии не обошлось. Бабушка всё ещё держала шляпу над головой и немного меняла позы, зал волновался, главный судья сидел с улыбкой подходящего к концу святого терпения и всепрощения.
Наконец он с намёком прочистил горло, и бабуля положила шляпу на кафедру, обернулась к главному судье и жестом позволила ему говорить. Он сказал:
– Вы хотите сказать, что эксперименты с демонской силой проводились госпожой эль'Хиз с вашего ведома и при вашем одобрении?
– Естественно! – всплеснула руками бабушка с таким видом, как будто не одобрить такие вещи было бы аморальным поступком, – моя дорогая Никси занималась таким важным и нужным делом, как я могла этого не одобрить? Когда дети в столь юном возрасте сверхурочно работают над научными исследованиями, призванными защитить всех нас, одобрять и поддерживать – наш святой долг, вы не находите?
По залу пронёсся шепоток обсуждения, не особенно одобрительный, но заинтересованный.
– Вы считаете занятия магическими исследованиями военной направленности подходящими для детей? – поинтересовался судья, бабуля изобразила плечами движение лепестков раскрывающегося тюльпана, развела руками и в конце движения указала одной рукой на Алана:
– Здесь присутствует кое-кто, разбирающийся в вопросе куда лучше нас с вами, давайте спросим его.
Главный судья набрал воздуха чтобы ответить, и тут в потолок ударило что-то крупное. Все задрали головы, я тоже – прямо над матовым стеклом фонаря по крыше кто-то ходил. Кто-то огромный. Стекло размывало очертания фигуры, но чётко показывало четырёхпалые птичьи лапы, передние. И округлые, с подушечками, задние. Грифон. В этом Мире нет грифонов. Да и в ближайших Мирах на четыре Грани в любую сторону нет грифонов. Грифоны вообще существовали только в легендах, многие в них не верили, считали вымышленными или давно вымершими. А он брал и ходил по крыше здания суда.
Когтистые лапы цокали по стеклу, размытая тень крыльев сложилась, рядом с четырьмя лапами лёг на стекло хвост с кисточкой, потом опустились крупные человеческие ступни, потоптались и пошли куда-то, уводя грифона за собой.
Все стали опускать головы, по залу поползли шепотки, я в первый раз прямо посмотрела на бабушку и поймала ответный взгляд, уверенный и спокойный как всегда. Она улыбнулась мне и повернулась к Алану, подзывая его медленным жестом. Он встал, подал ей руку, помогая спуститься с подиума, подал мне, я тоже шагнула вниз и пошла за бабушкой, в первом ряду магическим образом освободились два кресла, мы сели и посмотрели на Алана.