Ястот, видимо, тоже. Передняя часть его жреческой робы оттопырилась небольшим тентом.
Вся толпа шокировано вскрикнула. Вернее, половина. Остальные присутствующие зафыркали и захихикали.
Ястот поправил робу, чуть прикрыв стояк, и сердито заговорил:
— Женщина, ты намеренно провоцируешь! Покажись, ибо должна ты принять урок покорности и смирения пред честным людом!
— Оу — будешь меня шлёпать? — спросила Элария ещё более сексуальным голосом. — Я была очень плохой девочкой?
Жрец уже совсем растерялся:
— Ты согрешила, в этом я точно-…
Элария встала, всё ещё держа Стига в руках:
— Вы нагнёте меня через колено? — проворковала она.
— Я буду шмагать тебя, так, грешница, что ты забудешь, что вообще такое грех!
— А пока вы будете шмагать, не прижмёте ли вы своё святое ДОСТОИНСТВО к моим греховным местам?
Судя по ору толпы вокруг, ещё чуть-чуть — и добрых прихожан кондратий хватит.
Элария вышла в проход между лавками и медленно направилась вперёд к алтарю и кафедре. Её острые каблучки громко «цок…цок….цок»-али по полу.
— Но сначала лишь подразни меня кончиком. — почти стонала она. — Дождись, когда я начну умолять тебя…когда я уже просто не смогу сдерживать свою страсть…когда стану тереться о твоё колено, когда я РАСКРОЮ себя тебе…И в тот же миг войди в меня на всю длину!
О.ХРЕ.НЕТЬ.
Я просто не знал, что делать — то ли шокироваться, то ли возбуждаться.
Оказалось, толпа вокруг тоже металась в схожей дилемме. Народ отскакивал от Эларии, будто от прокажённой, но я-то видел — все мужики неотрывно смотрели на её груди.
— Хотя. — сказала Элария с едва заметным — и уже хорошо знакомым мне — напряжением в своём сладком голосе. — Если соберешься что-то засовывать, то, наверное, тебе всё же стоит использовать мизинец. Насколько я помню, он у тебя значительно больше, чем то, что висит между ног.
У Жреца глаза на лоб полезли, но пока что он молчал.
— Что, не помнишь меня? — резко спросила она, приближаясь к алтарю. — Это из-за ребёнка?!
Она отпустила Стига. Тот не ожидал такого поворота и с грохотом упал на деревянный настил.
Прихожане ахнули.
— Таки роняла его! Так и знала! — взвизгнула низкорослая толстуха с другого конца помещения.
— Оу! — крякнул Стиг с пола.
— Сорри. — не отрывая взгляда от Жреца, сказала суккуба.
— Та… нормально всё… — проворчал имп, поднимаясь на ноги.
Женщины буквально попадали в обморок при виде серой морды и жёлтых глаз, показавшихся из-под детского чепчика.
— Ну что, всё ещё не можешь вспомнить, кто я, Ястот?! — воззвала Элария. — Уже забыл, как проводил Обряд Гул’гата, чтобы подчинить меня?!
Толпа в церкви зашумела, но Элария продолжила, говоря всё быстрее и быстрее, по мере того, как распалялась.
— Забыл ту огненную пентаграмму, что ты выложил, кандалы, что ты сомкнул на моих запястьях? Забыл, как насиловал меня в первую и все последующие ночи, пока я была под твоей властью?!
Все люди разом посмотрели на жреца.
Тот, не мигая, глядел на Эларию. Добрых сорок секунд он то багровел от ярости, то бледнел, обливаясь паническим потом.
— Нет? Всё ещё не узнаёшь? — спросила демонесса и остановилась. — может это освежит твою память?
Внезапно, её одежды вспыхнули ярким пламенем, а мука на её коже исчезла, на секунду обратив тело суккубы в факел. Ещё секунду спустя, пред изумлённым жрецом предстала краснокожая суккуба, её хвост яростно щёлкал по полу слева и справа, чёрные крылья расправлены на всю ширину, а в раскрытой ладони — подрагивал языками пламени огненный шар.
— Ну как, дорогой? Так лучше? — спросила она в равной степени сладким и ядовитым тоном. — Понимаю, не так и просто вспомнить — всё-таки, раньше тебе отнюдь не была интересна богиня Целомудрия, не так ли?
— УБИТЬ ЕЁ! — завизжал Жрец своим прихожанам.
— По мне, так это твоя проблема, а не наша! — крикнул кто-то из задних рядов.
— Что, во имя Эзота, ты сделал с ней? — крикнул другой.
— Я не сделал с ней НИЧЕГО! Она лжёт! Глядите — она же с злобным Чернокнижником! — орал Жрец. — Убейте их обоих!
— Погодите, люди! — вмешалась фермерша. — Чернокнижник спас меня от бандитов, так как же он может быть злым? И если он НЕ злой, то с чему бы ему быть с этой женщиной, которая говорит, что не он, а ТЫ унижал её?! — она возмущённо повернулась к жрецу.
Толпа зашумела, воздух заполнили неразборчивые из-за шума вопросы и бормотания.
По лицу Жреца было видно — он понял, что ситуация выходит из-под контроля.
Элария холодно улыбнулась: