…Eдрить мeня в качель, ox и ебланище. Bлиятельный, богатый, наглый куcок говна — я уже знаю, что с удовольствием поджарю его дряхлый чернокнижий зад.
Элария украдкой обернулась и со смыслом посмотрела на меня: «Следуй за мной»; её экс-хозяин и близко не подозревал, что идёт к своей смерти.
Я поискал взглядом среди гостей Стига, но того нигде не видно. Hе теряя из виду Эларию с Одеоном, я пошёл за ними, одновременно пытаясь разглядеть в толпе гномоимпа.
Ну конечно же, тот обнаружился возле стола с бухлом. Я быстро подошёл, забрал кубки с винишком из рук и поставил их на стол.
— У-у-у-у-у, шэф, ну чё вы… — заныл Стигж.
— Пора за работу. Пошли.
Стиг, покачиваясь на ватных ногах, пошёл за мной к дверям, за которыми только что исчезли Одеон с Эларией.
За дверьми оказался тёмный коридор, на стенах которого висели портреты каких-то людей, я так понимаю — предков Одеона. Mножество мужиков либо в латных доспехах, либо в дорогих костюмах; те, что на портретах помоложе, обычно в первых, те, что постарше — во вторых. Были и женщины — все из которых выглядели ну очень осанистыми и высокомерными, прям будто в их сраки загнали настолько мощные штыри, что вытащить их смогут лишь лучшие хирурги.
В коридоре пусто, но, навострив уши, я уловил негромкое бормотание из-за ближайшего угла.
— Должен сказать. — похотливо вполголоса приговаривал старый козёл. — Вы — самая ослепительно прекрасная особа на сегодняшнем балу.
— Ах, вы мне льстите, сэр.
— Скажу больше — я обескуражен тем вопиющим фактом, что вы сегодня без подобающего компаньона на вечер…
— Мой друг — достойный компаньон, сэр.
— О! Уверен, что он и впрямь достойный компаньон… ну, знаете, перекинуться в картишки или поболтать за столом. — издевательски хохотнул седой мужик, заставив мою кровь закипеть. — Но я имел ввиду кого-то, кто мог бы предложить более… приятный досуг.
«Между прочим, я сегодня устроил ей офигенно приятный досуг, ты, старый пердун»
— И о каких же приятных…времяпрепровождениях вы говорите? — хихикнула Элария.
— Быть может, лучше просто вам показать. — пробормотал седой, и я услышал звук поцелуя на обнажённой коже.
Моя ревность победила здравый рассудок, и я аккуратно выглянул из-за угла.
В тупичке тёмного коридора, хорошо различимый в лунном свете, льющемся из открытого окна, стоял Одеон — позади Эларии — и целовал её голые плечики.
За ними на стене висело большое зеркало в фигурной золотой оправе, высотой добрых метра три. В нём отражался практически весь коридор.
В нём отражалась и моя башка, торчащая из-за угла.
Хорошо что Одеон не поднимал головы, сосредоточенно лобызая плечи суккубы, и я успел спрятаться так, чтобы мне было видно, что происходит, а меня с первого взгляда — нет.
Одеон прижимал руки Эларии слева и справа к её телу. Девушка чуть согнула шею в сторону, так, чтобы дядьке было сподручней её поглаживать — но с моего места было видно выражение чрезвычайного отвращения на её лице.
Её реакция — тотальное отторжение- сразу успокоила мои нервы.
— Знаешь, в прошлый раз, когда ты это делал, я не могла ответить тебе подобающим образом. — сказала она.
Одеон прекратил целовать, правда, голову не отодвинул. Хоть он и не двигался, уверен, на его харе была мина типа «Мля, чё щас было?»
— Что это ты такое говоришь, моя милая? До сей поры мы никогда не встречались.
— О-о, это не так. На самом деле, мы знали друг друга многие годы.
Одеон выпрямил спину и настороженно сделал шаг назад:
— Понятия не имею, о чём ты говоришь.
Элария повернулась к нему лицом:
— Я просто сейчас иначе выгляжу. Но ты…ты точно такой же, как тогда. Отвратительный и похотливый слизняк!
Tон дядьки ощутимо похолодел, в нём появились угрожающие нотки:
— Боюсь, вам придётся покинуть моё имение, немедля.
— Отчего же? Мы только начали наше веселье. Иэн? — позвала она, и я тут же вышел из-за угла.
Стиг пьяной походкой, как матрос на палубе во время шторма, прошёл мимо меня, бахнулся головой об стену и упал на задницу.
Не особо эпичное вступление, но оно сработало, как надо, потому что Одеон, завидев нас, видимо расслабился. С его точки зрения, мы были кучкой тупых аматоров, пытающихся выбить из богача горсть золотых монет.
— Уходите сейчас же, иначе я позову охрану, и они устроят весьма кровавое представление, чего вы, я УВЕРЕН, хотели бы избежать. — сказал он спокойным, но зловещим тоном.
— О да — мы хотим избежать кровавого представления. — сказала Элария. — Точнее, такого, какое кто-нибудь увидит.