Я сжался, как пружина, готовый к сигналу от Эларии. Она, меж тем, играла с дебилом в кошки-мышки и весьма была собой довольна. Очевидно, фразу «Любо месть к столу подать» она приняла весьма близко к сердцу.
— Уходите, прежде, чем я уничтожу вашу репутацию, выкинув вас из дому, как нашкодивших детей!
— Да плевать я хотела на сраную репутацию! Она была уничтожена сотни лет назад, задолго до тебя!
— Мадемуазелька, ты болтаешь, будто мы старые знакомые, но я тебя не знаю. — холодно произнёс Одеон. — Я ни разу в жизни тебя не видел.
— Быть может, это освежит тебе память. — сказала Элария, зажигая в ладонях два файерболла.
В тот же миг, её платье вспыхнуло ярким пламенем и сошло с её тела тлеющими лоскутами, быстро превращающимися в пепел.
Ожерелье, видимо, расплавилось или вроде того, поскольку иллюзия рассеялась. Исчезла белокожая и беловолосая французская аристократка — на её месте теперь стояла краснокожая, черноволосая суккуба с кожистыми крыльями.
Лицо Одеона было просто бесценно, хоть в рамочку цепляй. «ЕБАТЬ!!!!» — такой заголовок можно было бы ему дать.
Я сразу начал кастовать Тёмный Удар — но в те две секунды, что подготавливалось заклинание, Одеон сделал то, чего мы от него точно не ожидали.
Он повернулся к нам спиной и побежал.
Причём не в соседнюю комнату — он побежал В ЗЕРKАЛО, то самое, в тупике.
Очень сюрреалистично было наблюдать, как он приближается к своему отражению, а затем как бы сплавляется с ним воедино.
С нашей стороны зеркала ничего не осталось, но зато я видел, как он бежит по коридору — там, в зазеркалье.
Я напрягся, ожидая какой-то дикой атаки из невидимости — но Одеон просто пробежал мимо моего отражения.
«Что за херня?»
— Иэн, пошли! — крикнула Элария и заскочила в зеркало — как и Одеон, её отражения сплавились в одно, и уже через секунду она бежала по корридору на другой стороне.
— Давай, Стиг! — поманил я импа и притопил вслед за ней. Стига шатало, но он старался сильно не отставать; я тем временем отчаянно надеялся, чтобы манёвр с зеркалом сработал и на мне тоже и я не вырублюсь, приложившись лбом о стекло, попутно порезав себя в кровь.
Манёвр сработал.
Миг — и я будто прошёл сквозь тонкую пелену холодной воды, оказавшись т а м.
«Жесть»
Может, это один из тех новых миров, о которых вспоминал Джон Перкинс, когда нанимал меня?
Проследовав за Эларией по коридору, я повернул за угол, а затем — в бальный зал.
На бегу, я вдруг поймал себя на мысли, что меня что-то смущает.
Я подсознательно думал, что мир в отражении будет тихим. Это ж отражение, верно? Бала ж там нет по идее.
А вот и хрен — бал таки был, потому что я услышал музыку.
Но она была н е п р а в и л ь н а я.
Скрипящая, рваная, просто ужасная — меня аж перекосило, как когда ногтями ведут по школьной доске.
С нарастающим ужасом я взирал на «гостей». Сотни присутствующих в зале существ молча остановили свои танцы и провожали меня взглядами — но они не были людьми, гномами или эльфами.
Их лица состояли из огня — рты, носы, глаза сверкают красными искрами и тлеющими углями. На них была такая же, как в другом мире, одежда, и она, внезапно, не горела.
Я чуть не споткнулся от такого поворота, но никто даже не пытался нас остановить или атаковать. Просто смотрели своими невыразительными огненными лицами, как я бегу, гулко стукая каблуками по паркету, вслед за Эларией и Одеоном; в их движениях сквозило любопытство.
Помимо жуткой музыки и гостей, само поместье также выглядело неправильно. Стены дырявые, покрытые вязью непонятной чёрной слизи, будто кружевами из ночных кошмаров. Красивые полотна с живописью и портретами неа стенах также уродливые и кривые; люди на портретах покрыты язвами, несимметричные, без многих частей тела, вместо пейзажей — сцены насилия и пыток, нарисованные в стиле Рембрандта.
Мы с Эларией выбежали в фойе здания и увидели, как Одеон в спешке скатывается со ступеней снаружи дома. Пробежав мимо лакеев — которые уже не были жабами, а акулоподобными прямоходящими демонами, с рядами острых зубов в пастях.
Оказавшись на пороге, я заметил, что и окружающий мир также очень странный. Небо густого лилового оттенка, почти чёрное, но не совсем. По нему быстро проносились, меняя форму, светящиеся зелёные облака, похожие, если не приглядываться, на Северное сияние.
На дворе вместо зелёного травяного газона теперь какие-то чёрные растения, с острыми, похожими на шипы, стеблями. Кусты роз, что были ровными рядами посажены вокруг дома, теперь имели чёрные цветы, а их стебли двигались, противно и гротескно пульсируя, словно живые.