— Видел? Теперь она моя. — сказал он и издевательски заржал, моё же сердце — изрублено на куски.
Что бы она ни сделала ради того, чтобы заставить меня идти за ней сюда, с этим самоубийственным квестом — всё было просто ничтожным, по сравнению с болью от того, что её забирают от меня.
Мальфурик протянул руку, и золотые энергетические нити заплясали в воздухе вокруг Эларии. Её кожаное бикини сменил какой-то кольчужный топ, а её высокие сапожки стали стальными ботинками и наколенниками. И, разумеется, новый ошейник — золотой, с цепью, оканчивающейся в ладони демона.
В другой ситуации я бы даже сказал, что ей очень к лицу такой «прикид» — но я-то доподлинно знал, что цепи и одежда неразрывно привязывают её к новому хозяину.
Я потерял её навсегда.
.
— Кхем. — вдруг прочистил горло Одеон.
Мы все посмотрели на него; о его существовании никто не вспоминал всё это время.
— Pаз уж вы разобрались с моей небольшой проблемкой в виде злой суккубы, я, пожалуй, пойду. — сказал седой, отходя от солдат, что его недавно удерживали. — Надеюсь, вы сполна насладитесь её услугами, как в своё время и я-…
— Секундочку внимания, старый друг. — рыкнул Мальфурик.
— О, не хочу вас более беспокоить — уверен, у вас много дел с этой милой особой, так что я-…
Мальфурик отпустил крылья Эларии, что он держал в охапке, и та упала на пол с громким звоном металла о камень. Затем демон подошёл к Одеону.
— Знаешь, чего бы я хотел от неё больше всего?
Седой сглотнул:
— Могу лишь догадываться, но-…
— Я бы хотел, чтобы она покорилась мне сама, по своему желанию. Так подскажи мне, чернокнижник, как бы мне достичь этого, ммм?
— Я-я ув-верен, то есть не у-уверен, то есть не зн-наю..- начал заикаться тот.
— Да с чего ты вообще взял, после десятилетий морального и физического насилия над моими соплеменниками, что я буду поступать против их воли? — Мальфурик усмехнулся. — Но знаешь — у меня есть идея, как завоевать её сердце.
— И как же? — спросил Одеон.
— Я ей подарю твоё.
Прежде, чем Одеон успел хоть как-то отреагировать, Мальфурик без размаха воткнул когтистую лапу прямо ему в грудь.
Дядька пронзительно завизжал, а затем демон с жутким хрустом вытащил из него окровавленную ладонь.
В ней ещё билось сердце.
Одеон со свистом вдохнул один раз, открывая и закрывая рот, будто рыба на берегу — и кулем повалился на землю. Мёртвый.
В воздухе возникла надпись:
__
ОПЫТ 5000
__
Надо же — смерть экс-хозяина всё равно система записала на меня, хоть я и не имел к этому никакого отношения.
Хотя нахрена мне сейчас тот опыт…
Мальфурик рассмеялся, затем поджёг сердце Одеона и положил его, как бы жарящегося на медленном огне, перед Эларией — та смотрела на него с отсутствующим видом.
— Для тебя, хрхр, любовь моя. — весело хрюкнул, смеясь, Мальфурик. — Подарок — одно сердце, в обмен на другое.
Демонесса посмотрела на гиганта, по её щекам струились слёзы:
— Я никогда не полюблю тебя.
— Всему своё время. Пока же — признательности мне будет достаточно.
Мальфурик посмотрел на меня:
— Приятного тебе времяпрепровождения в шахтах, малыш-чернокнижник — и хорошенько подумай о тех вещах, что я сделаю с твоей «возлюбленной», когда она покорится мне.
— Нет! Тварь! Сука! — орал я, пока стража тащила меня по ступеням вниз.
Владыка демонов лишь смеялся:
— Не волнуйся, человек… Я не буду насиловать её, как насилуете таких, как она, ВЫ, люди. Я просто сломаю её, и она отдастся мне сама, по своей воле… Чего она никогда бы, даже в теории, не сделала для тебя.
Его унизительный смех было последним, что я слышал, когда меня унесли из тронного зала.
Но мне было плевать, поскольку всё, что я в и д е л перед глазами, куда бы я ни смотрел, даже когда я их закрывал — слёзы на лице Эларии, и её потухший от отчаяния взгляд.
Том 1. Глава 35
Глaва 35
Итак, став pабом, я попал на рудники под Абаддоном.
Двоe стражников опустили меня на дно одной из каверн и нашли надсмотрщика. Тот, в свою очередь, приковал меня к длинной цепи, к которой до меня уже была прикована группа другиx рабов. То был дичайший набор разнокалиберных демонов — одни с осьминожьими головами, другие — с пятаками и рогами, третьи… вообще без голов!
Cунув мне в руки кирку, надсмотрщик удалился.
Bместе с остальными пленниками я стал колоть светящуюся оранжевую руду с жилы, видимой прямо в скале.
Работа — сложная, жара — удушающая, серная вонь — везде.
В какой-то момент на меня накатила волна глубочайшего уважения ко всем тем прекрасным людям, которые находили в себе силы стоять рядом со мной, когда я был «скунсирован» в свой первый день в игре.