Алексей проводил ее обалдевшим взглядом и только несколько секунд спустя выскочил из машины. Прохожие вокруг улыбались, с ехидством поглядывая на Лешу. Какая-то бабуська не преминула выдать: "Правильно. А то понаставят тут, а ты обходи". Но реакция окружающих его сейчас волновала мало. Он было ринулся за девушкой, но гудки автомобилей заставили его вернуться и завершить маневр. Припарковавшись в первом же возможном месте, Леша бегом вернулся во двор, в котором скрылась девушка, но, конечно, никаких следов её присутствия там уже не было.
И, тем не менее, Леша счастливо улыбался. Потому что сегодня он выяснил: она существует, а, значит, они могут с ней встретиться еще раз.
***
– Как думаешь, почему Егор с Татьяной Алексеевной обедал? – наши мужчины отправились по своим делам, а мы с Лидой шли на пару. Видно она решила, что пришло время для допроса.
– Работают на одной кафедре, вот и пошли, – пожала я плечами.
– И ты совсем не ревнуешь? – Лида скорчила удивленную мордашку.
– К Танечке? Ты шутишь? Да она на своей семье повернутая. У него бы ничего не вышло, даже если бы захотел. Да и беременная она, – как-то странно было объяснять Лиде такие очевидные вещи.
– А ты откуда знаешь, что беременная?
– Так видно же.
– Вот мне не видно. Она не растолстела, и живота тоже не заметно.
– Не знаю. Мне видно. Беременные ходят, что ли, по-особенному, даже на небольшом сроке. Хотя месяца до третьего незаметно, а вот потом хорошо видно.
– А мне вот не видно, пока пузо не вырастает. Ты случаем не экстрасенс? – прищурив один глаз, она испытующе меня оглядела.
– Скажешь тоже. У Танечки, наверное, месяц четвертый. Да и пузико у нее уже небольшое есть. Это просто ты не видишь.
– Ну да… А у Аньки ты тогда на втором месяце что увидела? Она сама еще не знала.
– Лид, ну откуда я знаю? Вижу и всё, – я действительно не могла объяснить, почему я видела беременна ли женщина. Просто знала.
– Ну точно экстрасенс. А пол ребенка ты определять умеешь?
– Я вот тебя сейчас сумкой по башке тресну, – я нарочито медленно сняла сумку с плеча и покачала ее, – и у тебя тоже откроется экстрасенсорное зрение.
– Вот! Сама сказала: тоже. Значит, у тебя оно есть!
– Ну все, Верещагина, держись! – и я, размахивая сумкой, помчалась за смеющейся и улепетывающей от меня Лидой. И плевать, что мы в универе учимся и уже четвертый курс. Повзрослеть мы всегда успеем.
***
Стоять на лестничной клетке в одной шёлковой сорочке и босиком было весьма холодно. Я вспомнила, что перед сном забыла закрыть окно, поежилась, но просыпаться не стала. Вместо этого надавила на кнопку дверного звонка. Открывать дверь не спешили. Блин, если так дело пойдет, то, чувствую, в следующий раз я окажусь где-нибудь у метро. Видеть он меня не хочет, что ли?
Нажала второй раз. Звука звонка слышно не было, но я была уверена, что он позвонил.
Наконец, Егор открыл дверь. В брюках, рубашке, помятых настолько, будто он в них спал.
– Черт, с тобой так заболеешь. Учти, моя пневмония будет на твоей совести, – я переступила с ноги на ногу.
– Лера, – он подхватил меня на руки и занес в квартиру. – Ты чего тут раздетая делаешь?
– В гости пришла, а меня в подъезд выкинуло, – тут подумала, как он будет дверь закрывать, но оказалось, что она уже заперта. Ну да, это же сон.
Егор унес меня на кухню и посадил на стул:
– Подожди, сейчас чайник поставлю и плед принесу.
Он вышел, а я с любопытством огляделась. Обычная и какая-то безликая кухня, но везде очень чисто. Зафырчал, нагреваясь, чайник. Вернулся Егор и закутал меня в тонкий, но теплый плед.
– Ты какой чай пьешь? Или тебе кофе?
– Чай, и в принципе любой, но хорошо бы зеленый.
– Сейчас заварю. Есть что-нибудь будешь?
– Давай что-нибудь сладкое.
– Есть только печенье и конфеты, – он улыбнулся и показал на стоящую на столе плетеную корзинку.
Щелкнул, вскипев, чайник. Егор заварил чай и присел на соседний стул. Но тут же поднялся, подхватил меня на руки и сел уже со мной. Зарылся носом в мои волосы, и я услышала шепот: "Я так по тебе соскучился". В ответ обняла его крепко-крепко.
– Ты чего сегодня на паре был такой злой?
– Что, так все ужасно? – вздохнул он.
– Кошмарно. Так и хотелось крикнуть: "Верните мне Егора".
– Я, конечно, дурак… Только это ты виновата…Точнее, виноват я, но это из-за тебя…
– Ну-ка, ну-ка… А теперь поподробнее, что это я такое успела натворить, что даже не помню? – я чуть отстранилась. Егор смотрел на меня грустными глазами так, что я стала судорожно копаться в памяти: может, действительно что-то сделала?
– Это из-за вот этой отметины. Даже во сне она на тебе есть, – он провел пальцем по моей шее, где, как я прекрасно помнила, был один из засосов.
– Знаешь, она вообще-то не одна. И, между прочим, это ты виноват! Я проснулась в субботу, а они на мне есть. И не говори, что все происходило во сне. Я знаю. Но они все равно появились.
Егор чуть усмехнулся и опять прижал меня к себе.
– Если бы это было правдой…
– Это правда. И это меня пугает. Будто ты мне не снишься, а мы в реальности встречаемся. Но такого-то точно быть не может. Я скорее поверю, что это я себя ущипнула.
– Подожди минутку, – Егор поставил меня на пол и шагнул к ящику с посудой, чтоб достать оттуда мне чашку (ту самую, что я подарила) и налить в нее чай. Потом посадил меня опять к себе на колени. – Пей, а то простудишься.
– Ага, во сне, – но послушно принялась пить чай.
– Знаешь, мне нравится мысль, что я снюсь тебе, а ты мне. Будто мы встречаемся. Жаль, что это слишком фантастично, чтобы быть правдой.
– А хочешь, проверим?
– И как? Подойти и спросить, не снюсь ли я тебе? А если не снюсь? Что ты тогда обо мне подумаешь?
– Да нет, все просто. Вот смотри: я завтра на лекцию приду в ярко-зеленом платье и надену к нему желтые колготы и красную кофту. И это будет условный сигнал, потому что просто так я как клоун не выряжусь.
– Тогда, чтобы ты не сомневалась, я тоже надену салатовую рубашку и красный галстук.
– И будем как два идиота, – я рассмеялась. – Так сказать: дурак дурака…
– А если действительно это не обычный сон? Что мы тогда будем делать?
– Не знаю. Наверное то, что захочется, – я чуть пожала плечами, отчего плед с них соскользнул.
– Ох, что мне хочется… – Егор коснулся горячими губами моего плеча.
– Да мне как-то тоже, – я отставила чашку и обняла его за шею.
– Лер, – прервав поцелуй, Егор прислонился к моему виску лбом, – пусть это сон и обман, но скажи мне: что у тебя с Олегом?
– А с чего ты спрашиваешь? С субботы ничего не изменилось. Мы больше и не встречались, – тут я почувствовала, как его руки с силой меня сжали.
– Я видел вас сегодня на крыльце и в кафе.
– Но там не было никакого Олега, – кажется, проснулись мои подсознательные страхи, что Егор подумает не то, когда Леший решил меня шантажировать. Поэтому такой странный выверт во сне.
– А брюнет? Я слышал, как ты кричала "Олежка".
– Вообще-то, я не могла такого кричать. Если только "Алешка". Потому что брюнет – мой старший брат, Алексей. А ты, оказывается, жуткий ревнивец!
– Сам не знал… Лер, я так не хочу, чтобы ты исчезала. Побудь со мной до утра.
– И я не хочу расставаться, только разве от меня это зависит?
– Знать бы, от кого это зависит…
– …Набили бы ему морду. Потому что утром ты опять будешь букой…
– А ты опять будешь рисовать на меня карикатуры, – подхватил с улыбкой Егор.
– Это не карикатуры, а комиксы, – не всерьез обиделась я за свое творчество.
– Рисуй, что хочешь. Потому что это значит, что ты не совсем ко мне равнодушна.