Директор схватил Аню за волосы, дернул к себе, она опрокинулась вперед, и уткнулась головой ему в колени. Глаза сразу наполнились слезами - было не только больно, но еще и унизительно. Никогда и никто с ней так не обращался! Домашняя девочка, не шлюха какая-нибудь, как он смеет?!
Таня попыталась вырваться, замахала руками - то ли пытаясь ударить, то ли чтобы оттолкнуться от дивана и убежать, но рука насильника была поистине стальной - оторвать ее можно только вместе со скальпом. Анины пышные волосы с прической «каре» сыграли с ней злую шутку.
«Не зря военные бреются налысо!» - мелькнула у нее дурацкая мысль, и тут же унеслась в потоке отчаяния и страха. А еще - ярости, такой ярости, которой она не испытывала никогда в жизни!
- Пусти, сука! Пусти, гад! - Таня завопила так, что ее должно было стать слышно не то что в коридоре - на противоположной стороне улицы - Тварь! Пидор! Ублюдок!
- Я - пидор?! - рука директора снова хлестнула ей по лицу, и рот наполнился соленой кровью - Я щас тебе покажу, какой я пидор! Соси, сука, ну?! Соси!
Сергей Петрович сдернул с себя шорты, оставшись в одной майке, так же держа Аню одной рукой за волосы на затылке, левой рукой схватил член, уже эрегированный, торчащий вперед в «боевой готовности», и снова уткнул Анино лицо себе в пах, оставляя на волосатой ляжке следы крови из разбитой девчачьей губы. Член уперся в Танины губы, раздвинул их - твердый, с сизой, кисло пахнущей головкой, но дальше стиснутых зубов само собой не пошел, что привело директора в неистовую ярость.
- Соси, сука! Раздвинула зубы, тварь, а то щас их выбью! И попробуй мне только укусить - я тебе глотку порву! Я тебя закопаю живьем, гнида ты колхозная! Соси, блядь! Быстро!
Аня сама не поняла, что на нее нашло. Она вдруг раскрыла рот, впуская член до самой глотки, а когда Сергей Петрович облегченно вздохнул, дергая тазом и стараясь просунуть головку как можно дальше, прямо в пищевод, сжала свои белые острые зубы с такой силой, что ей мог позавидовать и волчий капкан.
Вот теперь уже вопил сам Сергей Петрович. А Аня, будто впав в безумие, рвала его несчастный член зубами, рыча, как волчица. Затем схватила насильника за мошонку, прямо за крупные, перекатывающиеся в руке яйца и рванула, дернула, что было сил, выворачивая, выкручивая горячие, упругие шары! Так, что в мошонке что-то хрустнуло и оторвалось! Сергей Петрович потерял сознание.
Аня выплюнула изо рта кровь - свою, перемешанную с кровью насильника, вытерла губы запястьем, отерев его потом о бежевую кожу дивана. Быстро натянула на себя трусики, платье, подхватила сумочку, бросилась к дверям. Оглянулась на бесчувственного директора, истекающего кровью на мохнатом белом ковре, ужаснулась содеянному, но тут же закаменела лицом и выбросив из головы лишние мысли, сосредоточилась на том, о чем сейчас нужно думать. А именно - как избежать расплаты. То, что она последует - это определенно. И что теперь делать? Дома ее найдут, точно. Вернее - не дома, а на съемной квартире. Она давала адрес квартиры. Потребовали - вот и написала, где ее искать.
И у троюродного дяди найдут - спросили, есть ли родственники в Москве - она взяла, и выложила! Дура! Ну кто же знал, что так все закончится?!
А может, не будут искать? Вообще-то он ее пытался изнасиловать! Закон должен быть за нее, за Аню!
И тут же поняла - закон не для таких, как она, «понаехавших». Закон вот для этого бугая, развалившегося на полу и вывалившего свой сизый, распухший, окровавленный член!
Да, недурно ему досталось! Перегрызть не перегрызла, но понадкусывала как следует! Теперь сто раз подумает, прежде чем совать свой поганый отросток в рот незнакомой девушке! И знакомой - тоже. Долго будет ее помнить!
Нет, с квартиры нужно валить, точно. Придут за ней, без сомнения. И никакой полиции-милиции не будет, это ясно, как божий день. Отмудохают, потом пустят по кругу, задушат, и прикопают в овраге, как он и говорил. Бежать нужно! Только куда и как?! На какие шиши бегать-то?! Деньги - где?
И тут наступило просветление - семь бед, один ответ! Вернулась, и методично обшарила карманы шорт и бумажник до сих пор еще бесчувственного директора ресторана, опасливо посматривая на могучие лапы бывшего спортсмена. Но тот лежал, и не подавал признаков жизни. Мошонка насильника раздулась едва ли не до размеров коровьего вымени, и Таня с легким трепетом заключила, что скорее всего этот кадр теперь будет совершеннейшим импотентом.
Она где-то читала, что травмы половых органов у мужчин частенько заканчиваются импотенцией. Травмированный орган просто перестает работать, даже если у него нет каких-то физических повреждений. Чистая психология - не желает, и все тут!
В карманах нашлось несколько пятитысячных купюр, испачканных кровью, пропитавшей шорты, а в бумажнике - тощая пачка долларов, по двадцать и пятьдесят. На первый взгляд - около тысячи баксов, может чуть меньше. Не бог весть какой куш, но тоже достаточно приятно! Можно продержаться пару недель-месяц! Эту квартиру придется бросать, новую искать.
В углу нашелся сейф, но он был без ключа, на шифре, потому Аня с досадой сплюнула и забыла о его существовании. В бумажнике были еще и кредитные карты, но на кой черт они нужны, когда не знаешь пинкода? На вякий случай проверила - нет ли там бумажки с пинкодом - «для памяти». Слышала, как предупреждали по «ящику», что такое делать нельзя, но многие делают - кладут пинкод рядом с картами. Но увы - директор ресторана оказался продуманным человек и пинкодов в бумажнике не хранил.
Начало новой жизни
Нырнула в первую попавшуюся парикмахерскую под вывеской "Икебана". Посмеялась про себя над название. Фантазии нет у людей, что ли?!
Впрочем - постригли и покрасили в этой самой "Икебане" вполне недурно. Сама себя не узнала в этой красивой платиновой блондинке! И чего она раньше так не стриглась? Даже парикмахерша завистливо вздохнула: "Экий кукленок получился! И где мои шестнадцать лет?!". Соседка-коллега рядом у кресла грустно улыбнулась, кивнула: "Там же, где и мои! В заднице! Просрали мы наши годы, Валюха! Теперь - их время! Пятнадцатилетних!"
Аня про себя посмеялась - ее принимают за пятнадцатилетнюю?! Вот же хохма! А потом снова озаботилась - надо будет рожицу подмалевать, точно. Слишком она заметна!
Следующий маршрут был проложен в магазин косметики. Подобрала не очень дорогой набор для макияжа, и в соседнем доме, прямо на лестничной площадке у окна наложила грим, постаравшись сделать так, чтобы лицо выглядело старше двадцати. Сделать это было довольно-таки несложно - раскрасся, как шлюха, вот тебе и двадцать пять! Проверено!
Мама всегда учила: "Крась лицо слегка - глазки подведи, реснички раскрась, а так, как эти дуры - не делай! Тонны штукатурки на морду - мужики терпеть не могут таких дур!" Не факт, конечно - некоторым нужна штукатурка, чтобы скрыть плохую кожу. Но Ане и ее маме она точно не нужна. Если только не нужно скрываться от возмездия покалеченного насильника.