В остальном же, ничего особенного. У Вадима и раньше в одежде частенько попадались расходные документы, которые он забывал вовремя выложить на работе. Но то, что те важны для отчета перед клиентом при сдаче работы и обоснования общей суммы ремонта, я помню. Потому решаю чек не выкидывать, а добавить к вещам Кравцова. Вдруг что-то важное.
Настойчивый звонок в дверь становится неожиданностью.
Гостей я не жду. И первая мысль, что приходит в голову, это Вадим что-то забыл и вернулся забрать. Или еще поскандалить для порядка.
Гашу страстное желание притвориться тряпочкой и сделать вид, что о-о-очень крепко сплю и не слышу упорных требований открыть дверь. Но сдаюсь под упертостью гостя, топчущегося на площадке.
Да и внимания соседей не хочется, а любопытных на площадке хватает. Тут вся полиция нравов отдыхает. Не удивлюсь, если уже у глазка бабульки топчутся и высматривают подробности.
Спрыгиваю с дивана, уменьшаю громкость звука на ноутбуке, чтобы не так ярко афишировать свое прекрасное настроение, вдруг действительно Кравцов там собственной персоной стоит, и иду открывать.
– Добрый день! Прохорова Мария?
Сияет добродушной улыбкой незнакомый парнишка лет двадцати двух в светло-сером бадлоне, темных джинсах и расстегнутом чёрном дутике.
– Добрый. Она самая, – киваю, складывая руки на груди и заранее хмурясь.
Первые мысли, что атакуют, почему-то все не радуют. То ли очень осведомленные рекламщики пожаловали, то ли какая-то служба с проверкой, которая домовладельцев только по выходным и умеет отлавливать.
– Распишитесь тут, пожалуйста.
Не гася стоваттной улыбки, мальчишка сует под нос планшет и, замечая, что я не спешу ничего делать, вытаскивает спрятанный до этой минуты за спиной небольшой, но очень симпатичный букет цветов.
– Это Вам, – поясняет мне, как великой тугодумке, и опять тянет бланк документа.
Ага, ясно, сначала роспись, потом подарок.
Понимаю все без слов и хмыкаю.
Наверное, кто-то паренька на этом деле подловил.
– Давай, – забираю планшет и, почти не глядя, чиркаю закорючку. – А от кого? – уточняю как бы между делом.
Вариантов на самом деле совсем немного.
Точнее, один-единственный, но и тот странный. Неужели Вадим так быстро остыл, всё обдумал и решил вернуться? А как же поломаться, подуться пару дней для порядка, дать мне осознать собственную глупость?
– Не могу знать, я всего лишь доставщик, – пожимает плечами курьер и, наконец-то, вручает мне мои цветы. – Держите. Хорошего дня, Мария.
– Спасибо, – бросаю уже в спину шустро сбегающему с лестницы молодому человеку.
– Там, кажется, была записка, – летит откуда-то с первых этажей запоздалая умная мысль, и следом раздается сигнал домофона об открытии двери.
«Ты б еще с улицы крикнул, Вундеркинд», – ворчу беззлобно и достаю белый плотный прямоугольник, запрятанный в самую глубину между нежно-розовыми бутонами миниатюрных махровых роз.
«Прости дурака»
Гласит единственная строчка, написанная от руки…
***
Точно не от Кравцова.
Делаю вывод по одной лишь фразе.
И не только потому, что почерк не его, слишком витиеватый и плавный, а потому что Вадим скорее из кожи вон вылезет, чем себя дураком назовет.
Он? И дурак? С ума посходили что ли?
Любой будет, но не он.
Прижимаю к груди безумно красивый букет, источающий нежно-сладковатый аромат, перехватываю картонный прямоугольник так, чтобы убрать палец с нижнего правого уголка, и убеждаюсь в том, о чем стала догадываться чуть ранее.
– Султанов! Как ты меня бесишь, – шиплю вслух, разглядывая лаконичную подпись «С.».
В голове проскакивает шальная мысль избавиться от цветов, показательно запулив их из окна, или по-тихому выкинув в мусоропровод. Но как проскакивает, так и убегает дальше.
Цветы не виноваты, что их купил засранец, поэтому сую нос в самую гущу упругих бутонов и, прикрыв глаза, втягиваю невероятно очаровательный аромат. Шикарно.
Вот гад гадом, а букет выбирать умеет.
И заставлять думать о себе, кстати, тоже. Пока нахожу подходящую вазу, которых от бабушки осталось, как минимум, штуки три или четыре, наполняю ее водой и подрезаю кончики у стеблей, сама не замечаю, как проваливаюсь в воспоминания.
Официальное, если его можно так назвать, знакомство с Султановым, как и с Тищенко произошло примерно пять лет назад. Ну и с Черновым тоже, если уж говорить начистоту.
Это точно была суббота. Мы с моей, на тот момент единственной и лучшей, подругой пошли в клуб, чтобы расслабиться, повеселиться и потанцевать.
Никакой особой даты не было. Просто захотелось.
То, что Аленке нравится Чернов, она говорила. Но я особо не зацикливалась на информации, потому что в то же время ей нравились и Семен, только-только устроившийся в ее офис сисадмином, и Максим, шикарно смотревшийся в полицейской форме, и Денис, пригнавший из Москвы новую навороченную тачку и обещавший прокатить. В общем, вкусы Макаровой менялись по пять раз на дню, и к этому я была привыкшая.
В клубе мы с Аленкой на какое-то время разделились. Я зацепилась языком со школьными подругами, а она ненадолго поднялась подышать свежим воздухом на открытый балкон в виде террасы, расположенный на втором этаже здания.
Устав ждать потеряшку, которая не появилась и через двадцать минут, хотя уходила всего лишь на пять, пошла наверх и застала довольно неприятную сцену: Чернов заблокировал Аленку у балконного поручня и, налегая на нее всем немалым весом, заставил опасно свеситься вниз.
Страх за подругу настолько застил глаза, что, ни о чем не думая, понеслась вперед. А когда подлетела к ненормальному, с силой его оттолкнула и запихнула Макарову за спину. Только в тот момент заметила, что Аленка не только не была напугана, а, наоборот, хитро улыбалась, с интересом поглядывая в сторону Романа. Последний же, пребывая сильно навеселе, закусился на мой выпад.
Чернов сжал кулаки, хрустнул шеей и, как бык, двинулся вперед. Сказать, что я испугалась, ничего не сказать, но, вздернув подбородок, сама шагнула навстречу:
– Совсем офонарел, парень? Ты чего творишь? А если бы она свалилась? – тыкнула в широкую грудь пальцем.
В тот момент я четко уверилась, что огребу по полной. Такой бешенный взгляд меня прожигал. Уже даже представила, как буду искать знакомых моих знакомых, чтобы оформить больничный. Сомневаться, что одного удара от боксера мне хватит за глаза и за уши, чтобы упасть и не очнуться, не приходилось.
Вот только поединка не случилось.
Откуда-то со стороны налетели Султанов и Тищенко. Первый мгновенно прикрыл меня спиной и, обхватив за плечи, стал сдвигать в сторону выхода с балкона, а второй с видом заядлого балагура обнял Чернова и стал забалтывать:
– Эй, братан, ты чего разбуянился? Да-ну, брось это тухлое дело, пойдем лучше еще выпьем. И подругу твою новую с собой возьмем.
Кажется, Тищенко имел ввиду Аленку, и та даже согласилась. Но разглядеть всё толком не удалось. Султанов, не давая возможности выскользнуть из захвата и вернуться за Макаровой, утащил меня в одну из свободных вип-комнат на втором этаже.
– Эй, тихо-тихо, бешеная кошка! Успокойся, ничего с твоей подругой не сделают. Сашка проследит. Все будет в порядке, обещаю, – продолжая меня аккуратно, но так, что фиг вырвешься, удерживать, произнес друг Чернова. И тут же постарался поймать мой взгляд. – Ау, да ты вообще меня слышишь? Всё-всё, выдохни. Ты – молодец, очень боевая. Я впечатлен.
– Рада за тебя, – кивнула, даже не глядя на парня. – Отпусти, мне подругу надо забрать. Я за нее отвечаю. Да и к молодым людям, которые способны поднять руку на девушку, у меня доверия нет. А этот Роман Чернов… вот уж от кого не ожидала.
– Ты его знаешь? Откуда? – ловко втянул меня в разговор Султанов.
– Со школы помню, – отмахнулась, вновь предпринимая попытку уйти. – Теперь-то всё выяснил? Отпускай.