Сенат мог продлить полномочия консулов, преторов и квесторов по истечении срока должности. Тогда они именовались проконсулами, пропреторами и проквесторами.
Особую роль играла магистратура плебейских трибунов.[20] Обычно ее домогались после квестуры, то есть она стояла формально ниже эдилитета, но возможности, которые она предоставляла, были огромны. Трибуны имели право оказывать помощь любому гражданину, пострадавшему, по их мнению, от произвола магистратов. Поэтому их дом всегда должен был оставаться открытым, а сами они не имели права отлучаться из Рима даже на один день. Личность трибуна считалась неприкосновенной, то есть охраняемой законами не только человеческими (как в случае с другими магистратами), но и божескими, а его убийство – святотатством. Кроме того, трибуны, как и цензоры, не сдавали отчета о своей деятельности.
Однако трибуны располагали и более важными полномочиями, приобретенными в ходе долгой политической борьбы. Они имели право созывать трибутные комиции и даже сенат; налагать вето на решения магистратов (за исключением диктатора) и сената, а также на обсуждение законопроектов;[21] заключать в тюрьму магистратов (опять-таки кроме диктатора); вносить законопроекты (кроме них этим правом обладали только консулы). Если прежде трибуны могли лишь находиться у дверей здания, где заседал сенат, чтобы быть в курсе дела и при необходимости выступить с интерцессией, то во II веке до н. э. они уже входили в состав сената.
Как видим, возможности трибунов были огромны. Однако они, как и прочие магистраты, занимали свою должность лишь в течение года, после чего их в случае чрезмерной активности во время исполнения должности могли ждать разные «неожиданности». Кроме того, действия одного трибуна можно было парализовать интерцессией любого из его девяти коллег.
Патриции со временем смекнули, что помощь плебейских трибунов может пригодиться и им. Поэтому если прежде трибуны оказывали помощь лишь плебеям, впоследствии речь шла уже о любом гражданине. Порой дело доходило до фарса: в 151 и 138 годах до н. э. трибуны подвергли аресту консулов, которые во время набора войска призвали в армию молодых людей из влиятельных фамилий.[22] Пройдет совсем немного времени, и именно выступления плебейских трибунов положат начало гражданским войнам.
К числу экстраординарных магистратур относились должности интеррекса, диктатора и начальника конницы. Интеррекс (буквально «междуцарь») назначался сенатом в том случае, если выбывали из строя представители высшей власти – например, когда смерть уносила консулов. Он являлся как бы временным царем и избирался из числа патрициев на пять дней, а затем назначал себе преемника, и так до тех пор, пока не выбирали новых консулов.
Диктаторы назначались сроком на шесть месяцев для выправления тяжелой военной ситуации, подавления внутренних волнений, пополнения сената, проведения комиций для выборов консулов, а также для совершения некоторых религиозных обрядов. Они обладали неограниченной властью и в своих действиях не были стеснены рамками той конкретной задачи, которая послужила причиной их назначения.[23] Так, Мамерк Эмилий, назначенный диктатором для ведения войны с этрусками, ограничил полномочия цензоров, а Манлий Империоз, ставший диктатором для проведения сакральной церемонии вбивания гвоздя (clavi figendi causa), провел воинский набор. Последний раз до Суллы диктатор назначался в 202 году до н. э., и, казалось, эта магистратура уже отмерла. Однако события I века до н. э. доказали обратное.
Помощником диктатора являлся начальник конницы, при необходимости заступавший на его место. Существовало также немало должностей, занятие которых не давало права на вхождение в сенат, зато они были куда теснее связаны с повседневной жизнью: децемвиры по разбору частных тяжб (decemviri in litibus iudicandis); монетные триумвиры (triumviri monetales), ведавшие чеканкой монеты; триумвиры по уголовным преступлениям (triumviri capitales), надзиравшие за порядком в Риме и тюрьмами, производившие арест, а иногда и казнь преступников, и др.
Нужно также упомянуть о служителях (apparitores), чьи обязанности обычно выполняли вольноотпущенники (либертины), и государственных рабах (servi publici). Из числа служителей наиболее известны упоминавшиеся уже ликторы, которые носили фасции перед консулами, преторами и диктаторами. Они раздвигали перед ними толпу и при необходимости исполняли назначаемые высшими магистратами наказания. Существовали также посыльные (viatores), общественные глашатаи (praecones), писцы, делопроизводители и счетоводы (scribae).
Таков был в общих чертах государственный строй Рима. Как утверждал Полибий, нелегко решить, чем он являлся-аристократией, монархией или демократией (VI. 11. 11). Ведь консулы представляют собой элемент царской власти, сенат – аристократической, комиции – демократической (VI. 11–17). Правда, далее историк оговаривается, что решающую роль в принятии решений играет в Риме сенат (VI. 51. 6). Однако он не делает отсюда вывода о преобладании элементов олигархического строя – ему хотелось показать, что в Риме господствует смешанная конституция, являющая собой разумное соединение разных политических систем.[24]
Между тем оговорка Полибия о роли сената отражала очевидное положение вещей. По традиции все распоряжения сената считались легитимными, а все то, что шло вразрез с его волей, было незаконным.[25] Главенство сената в государственных делах выражалось даже в самой формуле «сенат и народ римский» (senatus populusque Romanus, SPQR), да и во всех правовых актах он стоял на первом месте (senatus decrevit, populus iussit). При этом принцип комплектования сената был олигархическим – его члены не избирались, как депутаты парламента, а попадали туда по отбытии магистратур, причем главенствовали в нем консуляры, составлявшие узкую группу из 25–30 человек.[26]
Что же касается народного собрания, то оно было серьезно стеснено в своих функциях как обычаем, так и процедурными ограничениями. Нобили на правах магистратов созывали комиции, председательствовали в них, вносили законопроекты, выступали с речами и объявляли об их закрытии. Комиции могли только принимать или отклонять предлагаемые им консулами или плебейскими трибунами законопроекты, не внося в них от себя никаких поправок. Подсчет голосов велся не по «головам», а по трибам или центуриям, чего никогда не было в греческих полисах.[27] Кроме того, знать контролировала религиозную жизнь общины, поскольку жреческие коллегии пополнялись путем кооптации или путем назначения, исходившего от великого понтифика, который один избирался комициями[28] (что, впрочем, никак не влияло на его политическую позицию).[29]
Консулы могли отложить выборы и обсуждение законопроектов в народном собрании под предлогом наблюдений за небом и неблагоприятных знамений.[30]
Правда, со временем, особенно в ходе гражданских войн, роль плебса в политике стала расти.[31] Верхам приходилось принимать его арбитраж в тех случаях, когда им не удавалось устранить свои разногласия до выборов. Этому способствовала необходимость ротации магистратов, лежавшая в основе полисной системы.[32] Однако должности оставались, в отличие от Афин, неоплачиваемыми; сенат по-прежнему не избирался, а пополнялся бывшими магистратами; комиции продолжали голосовать по центуриям и трибам. Они могли играть самостоятельную роль лишь благодаря разногласиям среди власть имущих. Однако поставить себя над сенатом народному собранию не удалось – оно не было готово к этому ни организационно, ни психологически. К тому же со временем в дело вступила армия, конкурировать с которой комиции, естественно, не могли.
20
Чаще пишут о народных трибунах, что не совсем точно – сами римляне называли их именно плебейскими (tribuni plebis). См.: Маяк И. Л. О переводе термина tribunus plebis // Власть, человек, общество в античном мире. М., 1997. С. 66–70.
23
Дементьева В. В. Магистратура диктатора в ранней Римской республике (V–III вв. до н. э.). Ярославль, 1996. С. 44–58.
24
Мысль эта была общим местом политических концепций эпохи эллинизма (Walbank F. W. Polybius. Berkeley etc., 1972. P. 13).
25
Christ K. Geschichte der romischen Kaiserzeit: Von Augustus bis Konstantin. Munchen, 1988. S. 19.
27
North J. A. Democratic Politics in Republican Rome // Past and Present. № 126. 1990. P. 5, 16.
29
«Религиозная жизнь в Риме была отражением политической, где духовная власть, подобно светской, была монополизирована ведущими фамилиями и аккуратно распределена между ними благодаря системе кооптации, контролировавшейся самими жрецами… Религиозный контроль был фундаментом политической власти в республиканском Риме, ни в коем случае не являясь чем-то маргинальным, и не рассматривался как нечто почетное, но неэффективное» (North J. A. Op. cit. P. 17).
31
См.: Смышляев А. Л. Народ, власть, закон в позднереспубликанском Риме (по поводу концепции Ф. Миллара) // ВДИ. 2003. № 3. С. 53–59.