Сам киоск был очень неуклюжей беседкой. Своими серыми, угрюмыми стенами, грубыми лепными украшениями и куполами вверху напоминала беседка то время, когда султанские жены часто приходили в этот сад и пили здесь кофе, курили и предавались скуке.
Как только мушир Изет донес ей, что приказание ее исполнено, она оставила сераль и отправилась в Беглербег к султану.
Когда принц Мурад, Зора-бей и слуга Хешан через коридоры сераля и дворы были введены в сад, их случайно видел из одного из покоев Шейх-уль-Ислам, который, по-видимому, имел какое-то дело в серале. Он велел позвать начальника капиджей.
– Давно не удостаивался я милости являться пред твое высокое лицо, могущественный и мудрый Мансур-эфенди, – сказал Магомет-бей.
Шейх-уль-Ислам велел ему встать и подойти к окну, выходившему во внутренний двор. В эту минуту по двору проходили в вечерних сумерках трое арестованных.
– Кто те военные, которых ведет капиджи-баши? – спросил он.
– Баши, который идет впереди, не кто иной, как переодетый принц Мурад, великий могущественный Баба-Мансур!
– Как, принц?
– Клянусь бородой пророка! Последний – слуга принца, Хешан, а второй – один из трех неверных, которые своим внезапным и самовольным выходом обесславили твой полк, всемогущий Баба-Мансур!
– Полк капиджи? Ты об этом еще ничего не доносил мне, Магомет-бей.
– Твоя милость с того дня еще ни разу не удостаивала меня аудиенции!
– Как могли они выйти из полка? Кто дал им позволение на такой неслыханный шаг?
– Сам его величество султан!
– А кто эти три смельчака?
– Зора-бей, Гассан-бей и Сади-баши!
– Тот, кого ты назвал последним, не он ли был нам рекомендован принцессой Рошаной?
– Да, мудрый и всемогущий Баба-Мансур, это он. Сади, по повелению султана, беем переведен в корпус баши-бузуков вместе с Зорой!
– А третий?
– Третий из этих преданных друг другу товарищей – Гассан-бей – сделан адъютантом принца Юсуфа-Изеддина, – отвечал Магомет-бей с выражением ненависти и глубокого негодования. – Они обратились к его величеству султану с просьбой о перемещении. Такого позора еще никогда не случалось в твоем полку, всемогущий Мансур-эфенди, и осмелюсь высказать мое живейшее желание и настоятельнейшую просьбу: накажи этих дерзких за этот позор.
– Твое раздражение справедливо, и меня также возмущает этот поступок, так как до сих пор все считали за особую честь и милость служить в полку капиджи, – сказал Шейх-уль-Ислам.
– Накажи, раздави этих недостойных твоим гневом, мудрый и могущественный Баба-Мансур, или предоставь мне дать волю моему справедливому негодованию и наказать троих ослушников.
– Знаешь ли ты причину, приведшую трех офицеров к этому шагу?
– Да, могущественный и мудрый Баба-Мансур, и это могу я тебе сказать. Сади-баши, тот молодой, рекомендованный светлейшей принцессой солдат, должен был, по твоему приказанию, арестовать дочь толкователя Корана Альманзора – Рецию и находящегося при ней мальчика, но Сади полюбил эту Рецию и взял ее себе в жены!
– Тот Сади-баши? Верно ли твое известие?
– Не сомневайся в этом…
– Он вернулся тогда с ответом, что не нашел дочери Альманзора в доме ее отца?
– Это была правда, мудрый и всемогущий Баба-Мансур, он не нашел ее на том месте, которое ты ему назначил, но потом он нашел ее в другом месте и взял к себе в дом! Тут, по случаю пожара, дом его обратился в пепел, и она пропала без вести! Чтобы не получать больше такого приказа, он искал и нашел случай выйти из твоего великого и славного полка!
– А два других офицера?
– Они, как я уже заметил, связаны с Сади тесными узами дружбы, и я понял из их разговоров, что они имеют общие дела и все трое разыскивают дочь Альманзора. Итак, они ради Сади изменили полку!
– Я предоставляю тебе, Магомет-бей, право наказать трех отступников за их измену, но устрой так, чтобы никто ничего не узнал о наказании и не заметил его! Перевод состоялся по приказанию его величества султана, значит, об открытом приговоре и наказании не может быть и речи!
– У меня готов уже хороший план, могущественный и мудрый Баба-Мансур.
– И оставь его при себе! – перебил его Шейх-уль-Ислам. – Я не хочу знать его, ты один в ответе, будь осмотрителен! В моей же признательности за твое усердие можешь быть уверен.
Мансур-эфенди отпустил начальника капиджи и затем, без свиты, отправился по самой отдаленной дороге к внутреннему двору сераля, который, как и первый двор, постоянно охраняют капиджи.
Отсюда проходят в сады сераля через ворота, теперь открытые, а в прежнее время строго оберегаемые черными и белыми евнухами.
С тех пор как султан стал появляться в серале очень редко, только в торжественных случаях, а настоящий двор свой и гарем содержал во дворце Беглербег, ворота эти вовсе не охранялись. Поэтому никто не заметил, что Мансур-эфенди в такое позднее время отправился в темные сады сераля. Войдя, он тотчас повернул в ту сторону, где среди высоких деревьев находился Розовый киоск. Когда он приближался к киоску, навстречу ему вдруг раздался сторожевой оклик солдат:
– Кто идет?
Шейх-уль-Ислам остолбенел, он и не подумал, что заняли киоск стражи! Он быстро подошел к часовому и, прежде чем тот успел повторить оклик – это был солдат из капиджи, – Шейх-уль-Ислам назвал себя, солдат стал во фронт.
Мансур направился к киоску и приблизился к окнам.
Он увидел, что в комнате горел огонь, окно было еще открыто.
– Светлейший принц! – сказал Мансур-эфенди тихим голосом.
Вслед за тем к окну приблизились шаги.
– Кто ты? – спросил принц Мурад.
– Разве светлейший принц не узнает того, кто только что получил известие об участи вашего высочества?
– Мне кажется, ты – великий мудрейший Мансур-эфенди! Что тебе от меня нужно?
– Я пришел уверить ваше высочество в своей преданности!
– Зачем это? Ты настолько посвящен во все, чтобы знать, как опасно давать здесь подобные уверения, – отвечал принц Мурад.
– Известие о случившемся огорчило меня, и я пришел уверить ваше высочество в том, что хочу употребить все свое влияние, чтобы уничтожить последствия!
– Кажется, истолковали в дурную сторону то, что переодетый принц посетил сераль! Но ведь это было необходимо! Я имел на то свои причины!
– Причины эти – тайна?
– Они уже более не тайна, великий муфтий, с тех пор как их знает офицер, находящийся теперь в другой части киоска! Я пришел отыскать следы моего сына, принца Саладина.
– Смею ли я назвать вашему высочеству этот след? – спросил Мансур-эфенди уклончиво.
– Можешь быть уверен в моей вечной благодарности, мудрый Мансур-эфенди, если окажешь мне эту услугу!
– Ваше высочество оставили принца на воспитание у известного своею мудростью толкователя Корана – Альманзора?
– Это так! Но Альманзор ведь умер!
– Я слышал, будто он пропал без вести, и каким-то случаем маленький принц был отдан бывшему служителю сераля Коросанди, – продолжал Шейх-уль-Ислам, нашедший наконец давно желанный случай сойтись с будущим преемником престола и приобрести его доверие.
– Все это я знаю! Но где же теперь находится принц Саладин?
– Пусть ваше высочество предоставит мне с этих пор отечески заботиться о принце.
– Ты согласился бы сделать это, мудрый Мансур-эфенди?
– Я обещаю вашему высочеству еще больше: переселение в любимый дворец светлейшего принца!
– Что побуждает тебя к таким обещаниям?
– Я хотел бы приобрести доверие вашего высочества.
– Ты получишь его и к тому еще мою благодарность, если сдержишь слово, мудрый Мансур-эфенди!
– От меня самого, ваше высочество, больше ничего не услышите, но факты будут говорить за меня! – отвечал Шейх-уль-Ислам.